Отправлено: 24.12.13 12:51. Заголовок: Воспоминания В.Коростелева гражданские

Воспоминания В.Коростелева гражданские



Тот далекий детский миг называется просто «Счастье».
В детстве я многого не замечал вокруг себя. Звуки и запахи, вкус и ощущения, красоту и повседневность. Все это было естественным и казалось будет вечным. Но идут годы. И вдруг случайно натыкаешься на давно забытый запах или вкус, оттуда из детства. И вот уже картины всплывают перед мысленным взором и не рассказать их другому. У него было свое детство, свои воспоминания. Чтобы не забыть те уже почти забытые ощущения я решил их записать.

«Грешить легко – трудно каяться!»

«…А время всем предначертало сроки,
Гудит в ушах аллюром три креста.
Спохватишься на жизненной дороге,
Когда мелькнет последняя верста…»

 Отправлено: 24.12.13 12:58. Заголовок: ПРО ОТЦА ПЕТРА. Не ..

ПРО ОТЦА ПЕТРА.

Не часто кто-то из нас может похвастать личным знакомством с батюшкой. Батюшку в церкви все знают, а вот чтобы он вас – это редко.

Мне довелось некоторое время быть представленным и поддерживать знакомство с одним сельским батюшкой – отцом Петром. Я тогда работал на базе отдыха одного московского авиазавода. База располагалась в селе. В старину это была барская усадьба с церковью, теперь в усадьбе отдыхают московские рабочие, а церковь вроде сама по себе, но внутренне крепко повязана с усадьбой и базой отдыха.

Во-первых, батюшка жил в одном из номеров базы отдыха за счет завода и базы.
Во-вторых, завод помогал батюшке, например, стройматериалами. Рабочие базы поддерживали порядок вокруг церкви: кочегары косили траву, я по радио объявлял для отдыхающих распорядок проведения служб в церкви на каждый день и т.д.

На 9 мая батюшка служил молебен у братской могилы и памятника павшим, совместными усилиями проводили митинг. Памятник тоже закреплен за базой отдыха и ухаживали за ним работники базы.

Но запомнился батюшка как раз не этим. Отец Петр большой оригинал. Как истинно русский человек большой души, огромного роста, он любил выпить, выпить хорошо. Сама процедура эта просто великолепна. Каждую рюмку он сопровождал суворовским афоризмом типа «кто водочку пьет, того пуля не берет», потом крестил свою рюмку и рюмку собеседников, приговаривая, что пить без креста грех, затем выпивал, крякал и наливал другую, говоря, что пустая посуда не должна стоять на столе. Все это у него получалось складно, добротно.

Он крестил вслед уходящую базовскую машину или автобус, если стоял рядом на улице.
А изрядно выпив, отец Петр начинал, как говорят в селе, «гонять», попадью и поповну. Сильно он ее ревновал. Попадья, матушка Полина, женщина хрупкая, пыталась спрятаться у кого-нибудь, чем еще больше вызывала ревность супруга.

Однажды, отец Петр, в порыве страсти, разбил огнетушителем 8 крепких, деревянных дверей в соседних номерах. Ему, якобы, слышался смех попадьи за этими дверями.

Терпенье директора завода лопнуло и по его приказу мы выселили батюшку из с его пожитками из 3-х комнатного номера в трапезную – домик возле церкви.

Другая русская страсть отца Петра была – машины и скорость. Батюшка ездил на «Волге», которую ему выделил тоже завод, вернее, не ездил, летал. В машине он смотрелся красиво, огромный, в черной рясе, с большим крестом на груди он рулил, как хотел. Никто его никогда не останавливал, гаишники отдавали честь. Батюшка успевал осенить крестом пост ГИБДД, пролетая мимо.

Разбитые машины ремонтировали на заводе в Москве, батюшке присылали другую.
Господу, наверное, тоже надоело хранить его от бед и однажды зимой, когда сильно пьяный батюшка стартовал от церкви, не вошел в поворот и «Волга», протаранив сугроб, улетела в кювет.

Поповна, субтильная девочка лет 16, была отличным звонарем. Она обматывалась веревками от колоколов, привязывала их к рукам и ногам и начинала звон, дергаясь и извиваясь всем телом, дрыгая ногами и руками, падая на веревки вперед и откидываясь спиной.

А над селом и окрестными деревнями плыл такой звон, что все останавливались, чтобы послушать. Я даже как-то снимал ее на видеокамеру. Поднимался на звонницу, откуда замечательный вид на наши просторы, аж дух захватывает.

Молебны они служили вместе, распевали псалмы. Голоса у дочери с матерью были замечательные.

Вместе с ними служил псаломщиком некто Володя. Мужик одинокий и сильно пьющий и потому, плохо управляющийся с хозяйством. Кроме того, что он пил помногу, он был примечателен своими желтыми, длинными волосами до спины, так что сзади его я даже принимал за девушку.

Но он был полковником КГБ, да так и остался в церкви, выйдя на пенсию. Но мне показалось, что и отец Петр не чурался «органов»

Батюшку, кроме широты души, отличала и широта языка. Повседневно, по привычке зычно, батюшка разговаривал с матом, сочным, ядреным, независимо от собеседника.

Я слышал, как открыв капот своей «Волги» перед церковью, он показывая на мотор, зычно объяснял своим старушкам, которые сразу слетались к его приезду, как его «хотели нае…ть в автосервисе»

Старушки – это отдельная песня. Они души не чаяли в отце Петре. Они копали ему огород, сажали и пололи картошку, потом ее убирали. В общем, обслуживали его. За это им перепадала кое-какая материальная помощь. На церковь иногда приходила гуманитарная помощь, крупа, сахар, консервы, иногда кто-нибудь из богатых прихожан отдавал ненужную одежду, обувь.

Батюшка, стоя на улице перед трапезной, за что-то распекал одну старушку: «Вот тебе, Матрена, х..й, а не материальную помощь» - басил он, красноречиво показывая на руках, что она получит вместо мат.помощи.

Главную из старушек, бабу Аню я называл «наместником Бога на земле», слишком она была крута и сурова.

Отец Петр иногда брал вещами за свои службы. Так однажды, приехавшие венчаться молодые, прямо скажем не бедные, привезли батюшке ковер. Он долго разглядывал его, раскатывая возле трапезной, потом благосклонно принял, сказав со вздохом, ну что ж, раз лучше нету, Господь примет и этот.

Потом я ушел с базы на другую работу, мое знакомство с батюшкой закончилось и сейчас я опять пью некрещеные рюмки и уезжаю из дома без батюшкиного благославления.

 Отправлено: 24.12.13 13:06. Заголовок: НАРОЧНО НЕ ПРИДУМАЕШ..

НАРОЧНО НЕ ПРИДУМАЕШЬ !
Поторопились..

Вариант для печати:

Иоторию эту рассказал мне мой друг, который работает в ГИБДД. Такой забавный случай произошел с ним много лет назад, как он говорит.

Однажды останавливает он со своим сослуживцем нормальную такую тачку на минке за превышение скорости, приглашают водителя, как водится, к себе в машину.

И пошло-поехало: почему нарушаете, будем протокольчик составлять... А водитель, само собой, канючит: не надо протокола, я спешу, вас 50 баксов ««устроит?» И протягивает им 50 -долларовую банкноту.

А что? Как говорится в рекламе, 50 баксов-то не лишние!
Ваяли, гаишники денежку, а тут сзади резко останавливается наглухо затонированная 99-я, из нее вылезают два крепких хлопчика в штатском, в темных очках и быстрым шагом направляются к патрульной машине.
Друзья наши похолодели, все влипли, подстава, гад был засланный и тут же закрывают двери и окна в машине, и начинают зажигалкой жечь эту грязную американскую бумажку.

А она не горит! Вернее, горит, но не так быстро, как им хотелось! Они начинают нервничать, прибавлять пламя у зажигалки, зажигалка то и дело гаснет. А хлопчики уже в окошко настойчиво так стучат.

Наконец, огонь сделал свое дело, от 50-баксовой бумажки остался только пепел и дым в салоне, Менты дрожащими руками, стряхивая пепел, открывают стекло машины и слышат вопрос: «Товарищ сержант, подскажите, как до Наро-Фоминска проехать?»…

Твою мать! Зря сожгли...
После этого они с еще большим усердием и злостью стали следить за соблюдением водителями Правил дорожного движения.

 Отправлено: 24.12.13 13:42. Заголовок: ЧАСТЬ 1. ДЕТСТВО: ..

ЧАСТЬ 1. ДЕТСТВО: ЗИМА.

ТЕЛЕНОК
Деревенские дома и сараи засыпаны сугробами, мать входит с улицы с клубами белого пара. Наша корова отелилась и маленького теленка берут в хату, чтобы он не замерз в сарае. Его поселяют в клеть под лежанкой рядом с печкой или отгораживают угол, стелят соломы и привязывают к крюку в углу.

В хате сразу начинает пахнуть соломой, молоком, мочой, сеном. У теленка худые ноги, огромные глаза. Он косится на меня, пугает меня, если я подхожу к нему близко. Наклоняет голову, будто собирается боднуть меня, как взрослый откидывает голову назад. грозно топает ногой. Его тонкие ноги вздрагивают, как будто сейчас сломаются и он упадет.

Мать говорит, что он такой же ребенок, как и я, такой же маленький, даже меньше, а я его боюсь и погладить не решаюсь, и он тоже меня боится.

Потом мать варит молочную кашу, бросает туда пуговицу и мы все торопимся быстрее есть, стараясь зачерпнуть невидимую пуговицу. Мы ревниво следим друг за другом. Я не успеваю глотать кашу и не замечаю маленьких хитростей родителей, которые старались… не поймать пуговицу.

Но это я узнаю позже. И вот пуговица у меня в ложке! Радости моей нет предела! Теленок мой! Я его хозяин! Я имею право дать ему имя, гладить и ухаживать за ним! Когда он вырастет, его продадут, мне будет больно и буду плакать, но на вырученные деньги мне купят обновки.
А в хату уже несут только что родившегося барашка.

КОМАНДА
В нашу команду входили: я и Ванюра Галдин(Иван Коростелев), Толик Комарь(Анатолий Королев) и Иван Алюля(Иван Коростелев), Иван Дорон и Ванцарь(Иван Евланов), Коля Примачок(Николай Коростелев), Таня Клавына(Татьяна Коростелева – сестра Примачка) и Валька Жирнова(Валентина Коростелева), Раяна(Раиса Коростелева) и Шурка Антонова(Александра Коростелева)..

Иногда к нам примыкали младшие - Васька Белый(Василий Коростелев – брат Раяны) и Васька Жирнов (Василий Коростелев – брат Валентины), Митя Митас(Дмитрий Крупинин) и Коля Таранка(Николай Беседин), Юрка Локтионов и Шурик -Александр Беседин, брат Таранки), Вовин(Владимир) и Славка Татарин(Вячеслав Коростелев), Фаина и Валька Паршиковы, Коля и Вова Арабы(Паршиковы, братья Фаины). Сейчас бы назвали «организованной молодежной группировкой»


Наверняка это не мы. Но мы были такими.
А снимок оттуда – из прекрасного далека, из детства. Из Злобино.

ВОЙНА
Сугробы, сугробы. Бульдозер прорезает дорогу вдоль деревни. На обочинах он оставляет огромные по 2-3 метра высотой катушки снега.

Все вместе они составляют целый город, с крепостями и ходами. Мы играем в войну, самая распространенная тогда игра. Играем среди этих катушек, окопов-дорог, сараев, сугробов. Мы не замечаем мороза.

Мы спорим только, кто будет «фрицами» и кто будет командовать. Я остаюсь «русским» - уже радость. Но командовать доверили Юрке Локтионову, потому что на листе бумаги он нарисовал «карту боев». На ней точно воспроизведены все снежные катушки, дороги, сараи. Сделано это было красиво, талантливо.

Были расписаны все ребята, каждому присвоено звание, оружие ит.п. Я позавидовал и огорчился, что не догадался сам сделать такую же, да и вряд ли бы у меня получилось. В тот день Юрка командовал «русскими».

Отступала зима, катушки чернели и уменьшались, разрушаемые теплом и нашими войнами, и вскоре совсем развалились от «войны» и весны».. Карта устарела. Но с тех дней я всегда завидовал людям, у которых хороший, красивый почерк и которые умеют рисовать. Мне самому таких талантов Бог не дал.

КОЛОДЕЦ.
За нашим сараем у пруда был колодец. Обычный из железобетонных колец. Потом над ним поставили «журавель» и поднимали воду «цибаркой».

Зимой колодец был всегда обледенелый, кольцо низкое, по колено. Отец ушел за водой. Поскользнувшись, он падает в узкий колодец вниз головой, когда «журавель» поднят. Дома не видим этого, колодец закрывает сарай. Но отца долго нет.

Ему удается там внизу под водой перевернуться и вынырнуть. Потом он говорил, что внизу в воде было тепло. Он цеплялся за скользкие стенки, боясь что намокшая и отяжелевшая одежда утянет его на дно. Кричать было бесполезно.

Мать бежит к колодцу. Увидев пустые ведра, сразу понимает, что произошло. Крики. Бегут соседи. Мужики тем же «журавлем» поднимают отца . С него льется вода, его трясет, холод настиг его..

Шок постепенно проходит только дома, где сначала лечение самогонкой снаружи потом – внутрь. Потом за спасение, потом за спасателей. Обошлось.
Но колодцев я стал бояться...

ДОРОГА В ШКОЛУ.
В школу мы ходили, как правило, ватагой, заходя друг за другом. Мы идем не по дороге, а по горкам, стараясь каждую «раскатать» и скатываемся по раскатанным горкам на валенках, портфелях.

Речка катится меж крутых высоких обрывистых берегов, круч. И мы часто проверяли свою смелость, прыгая с высокого обрыва вниз к реке в снег. Особенно с обрыва возле Крупининых.

Можно было сломать себе шею или ногу, но в присутствии наших девчонок Раяны, Шуры Антоновой, Валентины Жирновой – это было не страшно.

Любили ходить по льду речки, катаясь с разбегу на чистых участках льда. Я любил смотреть на чистый лед, на его причудливые узоры, текущую воду под ним. В этом была какая-то тайна и загадочный мир..

Не всегда дорога заканчивалась успешно. Иногда кто-то проваливался и черпал воду валенком. Если кто-то не хотел идти в школу, то тоже черпал валенками воду и возвращался домой.

Правда, дома тщательно проверялся слезный рассказ потерпевшего, обследовался валенок, проводился опрос свидетелей и иногда такой допрос заканчивался разоблачением и отправкой в школу на второй или третий урок.

По дороге гусеничный трактор тащит огромные сани. Они сделаны из толстых целых бревен и на них перевозят полскирды сена. Когда они пусты, мы догоняем их, цепляемся, залезаем на бревенчатые полозья, чтобы прокатиться. Это страшно и опасно. Сани скользят и болтаются из стороны в сторону, то вздымаясь, то проваливаясь, того и гляди раздавят руку или ногу, но мы все равно цепляемся, отталкивая того, кто уже зацепился, он падает, на его место лезет другой.

ЛЕДЯНКИ
В деревне у всех были салазки: простые и сложные. Взрослые их делали сами для своих детей. У одних это были просто санки, у других крутые козыри со спинкой, с вырезанными затейливыми головками и ажурными стойками.

У кого-то были большие салазки, на которых возили и солому, и корм скоту и дрова. На такие насаживалось до 10 ребятишек и все летели вниз. Катались мы на горке возле Маринки Коростелевой. Склон та был не очень крутой, но порой осваивали и отвесные кручи. У кого санок не было, или родители не давали, те делали ледянки.

На них больше всего любили кататься с горок девочки. И ледянки, и саночки были как одноместные, так и многоместные. Для изготовления ледянок использовались чаще всего круглые корзины из ивовых прутьев, реже — лукошки. Днища обмазывали толстым слоем глины или коровьего навоза. Затем несколько раз обливали водой и выставляли на мороз. Так повторяли до тех пор, пока днище не покрывалось толстым слоем плотного и скользкого льда. К корзинке сверху привязывали веревочку, и ледянка готова.

Горку для катания готовили старшие ребята.На склонѳ овражка от верха до низу заливали достаточно широкую ледяную полоску. Маленьким ребятишкам ледянку из сенной корзины до горки везли старшие братья или старшие друзья. - она была достаточно тяжёлой.

Старшие усаживали на дно корзины по нескольку малышей и пускали корзину вниз. Она летела с большой скоростью, быстро кружась вокруг своей оси. Малыши визжали от восторга, рассыпались по горке. Это доставляло радость и тем, кто был в корзине и тем, кто их запускал.

КОНЬКИ
Возле нашего дома был пруд. Зимой на его льду ребята катались на коньках. Я им завидовал – у меня коньков не было.

Успехом пользовались «Пустышки» - коньки из двух металлических пластин, «снеговики» - на которых можно было кататься даже по дороге.

У многих не было коньков. И тогда родители стали делать деревянные коньки. Не помню, сколько мне было лет, когда попросил отца сделать мне коньки.

Помню, взял отец берёзовое полено, расколов его, выбрал чурку без сучков и начал сначала топором, а затем ножом вырезать коньки. Готовый конёк—это треугольный брусок, тупой сзади и заострённый спереди. В боковых его гранях раскалённым железным прутом прожигалось два сквозных отверстия для верёвочного крепления. На ногу в валенке конек крепили верёвочками посредством палочки-закрутки.

Сначала ездил я на одном коньке, а затем - на двух...Они ездили медленно, скользили плохо и продолжал мечтать о настоящих коньках. Я даже сам напсал письмо своей тете в Казахстан (она считалась в семье богатой, как потом выяснится, увы, совсем не так.) Она присылала мне деньги 30 рублей, но не помню куда родители растратили их на более важные вещи для меня по их мнению.

Когда много лет спустя кто-то из старших ребят купил себе новые блестящие коньки, а мне отдал свои старые гнутые и первый раз выехал на них на лед, гордый и счастливый. Огянулся: видит ли кто, что я на металлических коньках, а не на веревочно-палочных закрутках.
И в этот момент, я не удержал равновесие и со всего размаху упал лицом вниз, прямо носом и губами об лед. Молния боли пронзила мозг. Я видел, как лед под мои лицом, впитывал алую кровь из носа и рта..
С тех пор я ни разу в жизни не становился на коньки.

ЛЫЖИ
Первые лыжи отец сделал мне из дубовых досок.. К доске, примерно в середине, прибивалось кожаное ременное кольцо для носка валенка, и лыжа готова. На таких лыжах можно было съезжать с горки и не падать. Они не проваливались по снегу – они были широкими
- раза в три шире нынешних лыж.

Правда, были они тяжеловаты Лыжи были охотничьи, отец сам ходил на них на охоту.Но мне они нравились, и их невозможно было сломать.

Потом будут школьные лыжи, армейские. Я привык к их простоте, я люблю ходить на лыжах. Именно на простых лыах с ременными или резиновыми креплениями. Люблю ходить именно с палками.

ЛЮЛЯ.
Оттепель. Расчистился лед на реке. На перемене мы, обхватив друг друга за плечи, бегаем по льду туда-обратно, стараясь прогнуть лед.

Он сначала грозно трещит, покрывается белыми змейками трещин, фантастическими рисунками. У нас это называлось «гнуть люлю».. Мы бегаем и бегаем. Лед прогибается все сильнее и сильнее, прогнувшись под нами, он горой вздымается перед нами, чтобы через секунду прогнуться под нашим весом.

А мы бежим, как будто катим волну перед собой. До тех пор пока вода не станет заливать лед при прогибании.

Заканчивалось это всегда одинаково. Либо звонок собирал нас, либо кто-то проваливался и его выхватывала команда. Иногда вся команда дружно проваливалась под «люлю».Тогда нас спасали зрители – пацаны по-моложе, которых мы не брали в свою команду.

Речка неглубокая, но вылезти удавалось не сразу, лед под тяжестью ломался. Иногда уже выполз на лед, но тут кто-то еще вылезает и лед не выдерживает двоих, мы начинаем все сначала.
О том как это опасно никто из нас тогда не думал..

ПОЛОВОДЬЕ
По селу протекала мелкая речка Бутеж. Чтобы она была глубже, на ней ставили плотины. Их насыпали бульдозерами и скреперами. В них закладывали широкие трубы для перелива воды. Так образовывались пруды.

В них мы купались, бабы стирали белье, сюда гоняли скот на водопой. замачивали пеньку, по ним плавали гуси и утки. Были пруды чистые, были и грязные. Всего их было 5 – 6. Один в Масловке, один в Круче. Наш – «Венькин», один у школы, один у магазина, один на Нижневке, один уже за деревней.

Каждый год половодье сносило большинство плотин. И к лету колхоз заново насыпал их. Некоторым плотинам удавалось с минимальными разрушениями удержаться в половодье.

Половодье все ждали. На его период речка разливалась, затопляя луга и поймы и было просто удивительно откуда столько бралось воды. Мы тоже готовились к половодью и ждали его, прислушиваясь к треску льда.

Было принято, увидев что лед тронулся, класть на льдины, которые у нас назывались «крыгами», класть на крыги тряпки, бумаги, доски, резину, покрышки и поджигать их. А потом смотреть, как этот бушующий костер мчится на беснующейся крыге по речке.

Льдины с сильным грохотом неслись пол речке, налезая одна на другую, падая, становясь дыбом, вылетая на берег, разламываясь, улетали в неизвестность.

Мы стояли на горке и смотрели ледоход, гадая выдержит или нет наша плотина, наблюдая как то тут, то там все усиливающаяся вода сначала начинает течь через плотину, потом начинает в ней прорезать канавы и делая водопады, которые все увеличиваясь и увеличиваясь, перерезали плотину. И бушующая вода с ревом устремлялась в прорыв, расширяя его.

Самые смелые пытались кататься на льдинах или перебегать по ним речку. Чаще всего это заканчивалось купанием в холодной воде.
Другая радость от происходящего была в том, что на период ледохода и потом до восстановления мостов и мостиков, занятия в школе отменялись. И это была не меньшая радость, чем сам ледоход.

Сейчас стоят капитальные плотины в Круче и за Нижневкой. В Круче вообще не подойти к реке (огорожена и охраняется с собаками) – какой-то бизнесмен разводит карпов.
А речка стала еще мельче..

УЧЕНИЦЫ
Старый уютный бабушкин дом. Тихо. Только трещит солома в печке. Две ученицы сидят за столом и старательно делают уроки.

Я помню их ручки из блестящей металлической трубочки, на концах которой с одной стороны вставлен простой карандаш, с другой – перо «звездочка». Они вытаскиваются, переворачиваются и вставляются в трубочку.
На столе стоят две чернильницы. Одна тяжелая, белая, каменная, с цветочками, другая – высокая и стеклянная. Ученицы их носят в специальных мешочках с веревками, сшитых бабушкой.

Моя бабушка – ихняя мама, чем-то занимается в чулане у печки. Ученицы – мои тети, но тогда я этого не знал. Меня прогоняют от стола, чтоб не мешал. Но мне так интересно, я тоже хочу учиться, мне нравятся и эти книжки, и ручки, и чернильницы. Я тоже хочу делать уроки, хочу такую ручку, но я еще не хожу в школу и мне ничего не дают.

Мои попытки что-либо взять со стола жестоко пресекаются. Но я снова и снова подсаживаюсь к столу, ученицы косятся на мои руки на столе, чтобы я ничего не стащил, пододвигают поближе к себе учебники, линейки, «стерки».

Я резко толкаю стол коленкой, одновременно показывая им свои пустые руки. Ученицы от толчка чертят в тетрадях зигзаги. Они зло шипят на меня. Бабушка их ругает, чтоб не обижали маленького.

Ученицы зовут маму: «Мам, а мам!». Но она не слышит, трещит солома в печи, что-то бормочет радиотарелка. Через некоторое время я толкаю стол снова. Снова крики.

На этот раз приходит бабушка. Я ей показываю свои пустые руки, говорю, что ничего не брал и ни делал. Ученицы наперебой рассказывают о моем коварстве, показывают свои тетрадки. Бабушка выпроваживает меня к себе в чулан.

Жаль, с ученицами было так интересно, хотя и рискованно, они иногда незаметно давали мне подзатыльника, но это только усиливало мой интерес.

В чулане тоже много примечательного. Интересно смотреть на огонь, на сказочные и причудливые языки пламени. А напротив на окне стоит огромная банка с водой и там плавает гриб – огромный блин, которым лечится бабушка.

Сейчас ученицам за 70. У них свои дети и внуки, свои ученики и дошкольники, свои воспоминания.

ШКОЛА
В нашем селе была восьмилетняя школа, поэтому в 9-10-ый классы я ходил в соседнее село Рышково. Школа там была старая и размещалась она в трех деревянных зданиях, окруженных огромными кустами и деревьями.

С урока на урок мы иногда переходили из здания в здание. Там было интересно! Тоже стояли печи отопления, но без плит.

В Злобинской школе дворничиха натопит печь, насыпишь на раскаленную плиту сахару, а еще лучше – перец, и все – урок отменяется.
А здесь сыпать некуда и классов много, некоторые даже были превращены в склады, кладовки. В центре села строили новую школу, а эти здания потихоньку руками учеников ломали.

Здесь учились многие Коростелевы, в том числе и одна из моих «учениц» - тетя Зоя, передо мной ее окончил Игорек Коростелев, с «Кубани», из семьи «Балабона». Он учился хорошо. Поэтому меня встретили в школе благосклонно.

Нас – учеников из других сел и деревень, поселили на втором этаже новенькой школы в комнатах по 4-5 человек. Новая школа имеет длинное название, которое никто не мог назвать сходу и правильно: РСООПТООППШПО – Рышковская Средняя Обще-Образовательная Трудовая Опытная Образцово-Показательная Политехническая Школа с Производственным Обучением.

Круче, чем республика ШКИД. Нас и правда учили ездить на машинах, тракторах и работать тоже.
В школе было избрано самоуправление, которое я и возглавил. Мы определяли: кто и сколько должен принести продуктов, каких, сколько денег, что готовить на завтрак, обед, ужин. Нам помогал колхоз.

Мы устанавливали дежурства по школе, по кухне, распределяли, кому мыть полы, кому чистить картошку и т.д.
Я, конечно, злоупотреблял своим положением диктатора и моя комната была освобождена от дежурств и нарядов. Жило нас там 50 человек. По вечерам мы устраивали танцы на первом этаже, приносили свои пластинки. Вместе с нами в школе на первом этаже жила молоденькая учительница биологии, только что приехавшая в село по распределению.

Мы с другом Геной Дмитровым из Карманово любили по вечерам заходить к ней, попить чаю. Оказалось, что она лейтенант. Хвасталась иностранным белым шарфом, который якобы нельзя порвать, но мы с Геной взяли и порвали его.
Чего хотели доказать? Не знаю, а и биологички выступили слезы. Ее звали Татьяна Ивановна Коляда.
По вечерам на втором этаже было шумно и весело. Иногда так, что приходил кто-нибудь из учителей наводить порядок и всех успокаивать.

Однажды меня переодели девочкой, сделали высокую грудь, надрали волосы (я имел большую шевелюру, в отличие от сегодняшнего дня), сделали прическу. Я ходил по девичьим комнатам, смеялись, дурачились, шутили. За мной толпа ребят.

И все бы ничего, но пришла проверить порядок старая и подслеповатая учительница. Зайдя в шумную комнату девчонок, где были все и ребята и девчата, она выгнала ребят, а девочек попросила задержаться. Черт меня дернул с ними остаться.

Я полулежал на кровати. Учительница начала читать девочкам нотацию, начала рассказывать о том. Чего от них добиваются ребята и что с ними, девочками, может произойти при таком легкомысленном поведении. Она не стеснялась в разговоре, сыпала всякими словами.

Девчонки хихикали и прыскали в кулаки, оглядываясь на меня. Учительница не понимает такого несерьезного отношения к ее словам. Потом глядит на меня, не узнает, но кто-то выдает меня.

Меня исключают из школы, потом, правда, в школе восстанавливают, но из интерната выселяют.
Отец снимает мне квартиру рядом со школой. Я живу вместе с двумя стариками.

Старички часто выпивают. Однажды они рано легли спать и рано закрыли вьюшку печки-«грубки». К утру все угорели.

Очнулся я в чужом доме со шприцем в руке и мокрыми слипшимися волосами. «Скорая» откачивала меня. Потом была Михайловская больница, откуда я на другой день сбежал.

Стал ходить в школу 10 км пешком., весной – пересел на велосипед.

Сильнейшие морозы. В школе лопнули батареи. Занятия отменили. Но учеников из школы не отпускают, на улице сильнейшая метель. Нам хочется домой. Пишем расписки и идем домой.

Сначала мы шли по тракторному следу сквозь метель, ориентируясь на лесопосадку. Но потом след стал забирать в поле и пришлось с него свернуть. Я и несколько девчонок заблудились.

Метель, быстро стемнело. Я предлагаю возвращаться к тракторному следу по своим следам, но девчонки устали, сначала они растягиваются, потом садятся отдыхать. Поднять их и заставить идти трудно, они плачут.

Будь я один, я тоже бы сел и с места не двинулся. А перед девчонками было стыдно.

Сверхнечеловеческими усилиями я толкаю и тормошу их, кого-то бью по лицу, заставляя встать и идти, идти неважно куда, лишь бы не замерзнуть. Вглядываюсь в кромешную тьму, пытаясь угадать, где нахожусь. Девчонки уже не плачут, они смирились... Плачу я, плачу от усталости, от бессилия, от злости. Потом они будут благодарить меня за то, что я их спас. Они ведь не знают, что это они меня спасли...

Впереди забрезжили, то появляясь, то исчезая, огоньки Еще не веря в удачу, кричу девчонкам, но они утверждают, что ничего не видят, никаких огоньков, от отчаяния они уже не видят ничего.

Я пытаюсь кого-то тащить, мы теряем свои сумки. Я злюсь, что мне не хватает сил, я падаю и плачу, от злости на девчонок, на самого себя, на свое бессилие, глядя на манящие и недосягаемые огни. Они рядом.

Девчонки больше мне встают.. Тащить их нет сил. Я бросаю их и бегу на огни. Только бы добежать, а за девчонками пришлю помощь. Или мне кажется, что я бегу. Там впереди колхозный свинарник и конюшни. Это они светятся и манят.

Там мой отец работает на запарнике, варит корм для свиней. А может и не было огней, а только надежда и желание увидеть огни?

Я добираюсь до него. Здесь тепло и светло. Но надо идти за девчонками. Отец с большим даймоновским фонарем быстро находит всех, мы с ним таскаем их в запарник. Оказывается мы не дошли всего метров 200-300.. В тепле мы быстро приходим в себя.

Смеемся над своими страхами. И вообще в то время мы были оптимистами. Хотя дома нас очень сильно ругали.

 Отправлено: 24.12.13 14:21. Заголовок: ЧАСТЬ 11. ДЕТСТВО..

ЧАСТЬ 11. ДЕТСТВО: ЛЕТО.

У каждого человека своя история, свое детство, свои воспоминания, своя биография. В ней все: радость и горе, свои победы и свои поражения, свои страшные моменты и моменты счастья, Постоянного счастья не бывает. Счастье – это всего лишь ожидание. Это как праздник. Дорог не сам праздник, а подготовка к нему, предвкушение праздника. Сам праздник может пройти плохо, не удасться, а подготовка к нему всегда удается, всегда оставляет место для надежды, для ожидания.

Часто события происходят сами собой, порой волной накатываясь, одно за другоим. Но чаще человек сам создает их или сам, или в мыслях, или всем своим поведением, своей жизнью, предопределяет их, порой всю жизнь идет к роковому для него шагу, как загипнотизированный. Может это и есть Судьба?...
Детство – это подготовка к жизни, ее ожидание, а значит и есть счастье.

ОСКОЛКИ ДЕТСТВА
1. В детстве я очень боялся цыган. Они ходили по деревне пестрые и черные, с грязными ребятишками, гадали, попрошайничали и воровали, были неотвязны. Эта боязнь осталась во мне до сих пор.

Цыгане стояли, раскинув шатры, на лугу у речки возле Локтионовых, напротив нашего дома. И все время пока они стояли, мы ночами не спали.

Затем в селе появились геологи. Они что-то рыли, бурили.В Круче, на месте бурения, мы собирали металлические шарики, как дробь. У нас в доме поселился один из них - весельчак Кашин. Потом они уехали. Город Железногорск решили строить в другом месте, а могли бы у нас. От Кашина у нас остается гармошка. Я потом даже увез ее к себе в Подмосковье.

2. На лето колхозное стадо коров угоняли на выпас в луга под Михайловкой. Это почти за 20 км. Туда начинает ходить машина, возит молоко, доярок, пастухов.. Автобусы тогда не ходили и мы начинаем ездить в Михайловку на этой машине, на висящих на бортах лавках, а то и прямо на бидонах с молоком, купить хлеба, посмотреть на лагерную жизнь, представлявшуюся мне верхом блаженства. Костры, шалаши из сена, река, рыбалка. Сюда же приезжали мужики заготавливать сено для колхозных коров.
С машины нас стали гонять, желающих съездить было много, а места мало.
И мы с другом решили пойти пешком, дорогу с машины мы видели, доехали быстро и потому казалось недалеко.

Мы пошли по деревне, но на незнакомой нам Нижневке нас атаковала большая собака. Убегая от нее куда глаза глядят, мы заблудилсь. Долго шли пока не дошли до деревни. Стали спрашивать как она называется, стали проситься переночевать. Нас тоже стали расспрашивать. Оказалось, это наша Злобино, отца моего знают, ему сообщили. Он приехал на лошади за нами. На этом путешествие закончилось и хоть не очень ласково, но мы были рады и такому окончанию.

3. В детстве нам все интересно, мы всюду старались залезть. Нашу свободу никто не ограничивал. Мы обшарили старую прорванную плотину, оголившиеся «лавы» - деревянные водостоки, стоящий рядом на крутом берегу старинный паровой локомобиль, залезая во внутрь его. Опускались в огромные кирпичные «Цигельни» - ямы за «Кубанью» для обжига кирпича. А разве неинтересно было посмотреть как работает «ветряк» у Жирновых, который давал им электричество. В селе тогда не было еще электричества. Или смотреть, как трактор «Беларусь» со снятым колесом широким ремнем крутил мельницу или отцовскую пилораму.

Огромным желанием было покататься на машинах, которые возили зерно от комбайнов на ток, покувыркаться в пыльном зерне, закопать друг друга в него, проехаться на комбайне.
Помню, водитель Борис Честковский, согласился нас покатать на старом своем «Газ-51», если мы будем петь ему частушки с матом. Он насажал нас целую кабину, причем правая дверца не открывалась и мы в кабину залезали через опущенное стекло. Мы старались во всю, мы не пели – мы орали частушки благим матом., а он улыбался и все подбадривал нас: «Громче, громче, а то высажу!» И притормаживал там, где стояли бабы или мужики. Те крестились, плевали ему вслед, что ж он делает, чего у него пацаны орут. А он усмехался и командовал нам: «Давай громче! Забыли частушки? Начинай сначала!». Частушек мы знали много!...

4. Вспышки памяти высвечивают отдельные картины, осколочки из детства:

- пруд у нашего дома, ракиты и ивы над водой, как водопады. Из широкой трубы в пруду с шумом падает водопад, самые смелые становятся под него, но удержаться по под падающей водой удается только самым сильным. Другие влезают в трубу со стороны пруда, несутся по трубе с водой и звонко шлепаются в выбитый водой омут.

- наши утки, смешно переваливаясь, бегут к пруду, щелокщут воду и торопятся домой во двор, где рассыпано зерно. Быстро глотают его и опять на пруд. Старая гусыня сидит на яйцах под деревянным диваном на веранде и больно кусает за ноги, если сесть на этот диван.

- по улице проезжает прасол на лошади, он продает глиняные раскрашенные свистульки в обмен на зерно, яйца, тряпки, кости.. А вот мужичок из другой деревни везет яблоки и продает их «сып на сып» - ведро яблок на ведро зерна. Зерна у нас хватает, зерно выдают вместо зарплаты.

- возвращается в деревню стадо, его встречают либо у своих домов, либо выходя к выгону. Наша корова с ускорением забегает во двор, робко озираясь, пугаясь сами себя, за ней заскакивают овцы. В воздухе пыль, пахнет навозом и молоком. Как приятны эти запахи даже сейчас неосязаемы но памятны.

- иногда на все лето купанье прерывалось: колхоз сеял коноплю. Тогда она не считалась наркотиком. Поля были огромны, конопля – высотой более 2 метров, мы играли в поле, протаптывая в конопле дороги и тропы, устраивая лежбища. Мы хрумкали конопляные зерна, таская их сумками с тока или набивая карманы. Но вот вот коноплю скашивали, вязали в снопы, свозили к прудам и замачивали, складывая ее дамбами посреди реки. Потом ее вытаскивали и расставляли пирамидами на берегу. Вонь стояла страшная, но мы играли среди этих пирамид, залезая в них, как в дома и крепости. Из конопли делали пеньку, из отходов – паклю, из семян – конопляное масло. Даже кострика шла на подстилку.

- в саду у меня под огромным тополем вертящееся сиденье от какого-то комбайна, я ставлю рядом раскладушку, ложусь, зажмуриваюсь.Солнце пробивается сквозь листву тополя, греет лицо, слепит глаза и не дает их открыть. Шелестят листья, да знакомые звуки петуха, сзывающего кур даже на одного найденного червяка, , возится в закутке свинья, чавкая и хрустя чем-то, где-то вдруг зальется чья-то дворняга и опять только тишина, солнечное тепло на щеках, изредка охлаждающий ветерок по лицу, лежишь и не хочется вставать. Хорошо! Лето! Благодать! Хорошо, когда лето! И когда тебе всего 13 лет! Голос матери: «Опять лежишь! А ну сбегай, принеси воды!» Но ведь лето на этом не кончилось!

- еще сидели на лавочках перед домами старики-ветераны. Кто-то из них были моими учителями: Данилов, Сопов, Локтионов, Кто-то был моим соседом: Лексаныч, Шилин, Тимошка, Евланов, Крупинин, Сергей Осипович, Петро Михайлович и другие. Кто-то был с осколком в голове, кто-то без ноги или без руки. Я дружил с одними, избегал других, даже не задумывался, что они фронтовики, герои.
Нет, я знал, что они воевали. Но в то время почти все воевали и хвастаться этим было не в правилах. С Тимошкой я часто играл в карты, Евланов таскал мне по куску сала за стакан самогонки: мы оба воровали – он у своей жены сало, а я у матери закопанную в сарае самогонку..
Я ни разу ни у кого тогда не спросил, а как они воевали, как им удалось выжить на той страшной войне, что они пережили, что видели? Кто-то из них был героем, кто-то служил полицаем.
Почему я их не спросил? Да и они не любили вспоминать. Один за одним старики дружно поумирали, так же дружно, как т о г д а дружно ходили в атаку.
Почему я не спросил их? Потом, через много лет, когда мне захотелось спросить и я начал разыскивать выживших ветеранов, они, полуослепшие и полуглухие, полуживые ветераны, охотно стали рассказывать о своей жизни и о той войне, они как будто торопились рассказать то, что еще помнили, понимали, что скоро они все вымрут и унесут с собой и свою память, и свои переживания, и свою боль, и свои радость.
Почему я не спросил их тогда, когда они были еще молоды и жизнерадостны?

- а вот уже другие картины: я с ребятами лазаю в чужие сады за яблоками, у меня свой сад и яблок полно, но залезть, украсть – это приятнее. То мы лазаем в колхозный сад, то а огород за огурцами. Не важен результат, важен сам факт участие в операции, и ты становишься уважаемым другими старшими ребятами.

- наши игры были не замысловаты, играли в лапту и шары, ножички и камушки на руке, в клеп и карты, в домино и футбол, в выбивание мячом и прятки, в классики и войну..
Вот мы с братом играем в клеп. Вместо клепа ставим свайку. Это такое шило с кривым жалом для ремонта обуви. Брат дежурит в поле. Я бросаю биту - деревянную палку. Палка попадает одним концом по свайке, но не выбивает ее из-за кривизны жала. И палка вторым концом летит в лицо брата и по касательной бьет его в глаз.
Крики, слезы, кровь, страх вернуться домой. Слава Богу, все обошлось. Но до сих пор холодок пробегает по спине, как вспомню тот ужас и что могло бы произойти!

- вот я уже взрослый, 10-ый класс, на велосипеде заехал за своей невестой в сельский клуб и везу ее на раме домой. Напротив Антоновых крутая горка и тропинка, по которой и одному съехать на велосипеде не просто. Тропинка кончается в русле реки. Я съезжал один, есть там и объезд мимо Егоровского колодца.
Но тут показать свою удаль перед невестой, не слушая ее протестов, я не только направил велосипед с горки, но еще и крутнул педали и тут, о, ужас, я почувствовал, что слетела цепь. Велосипед понесся с горы со скоростью ветра. Он и так тут летел, а сейчас нас было двое и заданное ускорение.
Мы вмиг пролетели луг, влетели в высохшее русло-ров, нас подбросило в воздух, а падали мы по очереди: сначала невеста, потом я, потом велосипед.
И только встав, грязные, разодранные, в кровоподтеках и ссадинах, на меня напал страх: затряслись ноги, руки не слушались, я никак не мог разогнуть руль, надеть цепь.
А скоро мы уже со смехом вспоминали это приключение. Только ощущение запоздалого страха мне придется испытать в своей жизни еще несколько раз и всякий раз я вспоминал эту горку и велосипед..

- летний теплый дождь сначала прибивает пыль, потом раздвигает лужи, потом бьет по ним, взбивая фонтанчики. Даже те, кто был дома, высыпают на улицу. Кто-то начинает сгребать сушившиеся сено, кто-то снимает белье. А мы, надев на голову, свернутый мешок, как капюшон, бегаем босиком или в резиновых сапогах по лужам. Какая ж в этом радость!

- часто в детстве приходилось сбивать коленки, расцарапывать ногу. Останавливали кровь мы, насыпая теплую, нагретую солнцем, мелкую, мягкую дорожную пыль на рану. Кровь засыхала, а через пару дней легко отдиралась бурой корочкой, обнажая сине-красную зажившую рану. Сейчас даже рассказ об этом вызывает шок у врачей и безумие в глазах от удивления, а тогда это было так естественно.


КНЯГИНЯ
К концу 50-х началу 60-х годов прошлого века от родовой усадьбы Коростелевых еще оставался старый сад, старый, покосившийся дом и согбенная старуха. Как ее звали и кто она такая никто не знал. Она была знахаркой.

Пацаны утверждали, что она ведьма и может превращаться то в кошку, то в собаку. Рассказывали жуткие истории, как и кого она встречала, кому являлась. Ребята постарше говорили, что она старая княгиня или графиня. Ее сад был огромен, никем не охранялся, но никогда никто не лазил в него за яблоками. Лазали в сады, охраняемые сторожами с ружьями, заряженными солью, с собаками, а к старухе - никогда.



Я помню, однажды ослепнувшего меня, мать повела к ней, за руку через речку, по камням. Старуха долго что-то шептала вокруг меня то ли молитвы, то ли заклинания,, я слышал ее грубой голос и не мог разобрать ни слова, хотя говорила он достаточно громко, кроме нескольких знакомых слов об острове Буяне, океан и Белом горючем камне, жгла какую-то траву, лила святую воду сквозь дверную ручку, умывала меня, подносила зажженную свечу к лицу, что я , чувствуя нестерпимый жар на щеках, дергался и отстранялся, потом прикладывала золотое кольцо к моим глазам. Своим языком поднимала мои веки. У матери такого кольца не было, значит кольцо было старухино. .

Не помню сразу ли, или мы ходили несколько раз к ней, но я прозрел, стал видеть. И саму старуху, и ее хату, и ее трясущиеся руки на посохе и ее хату, которая внутри была значительно чище и опрятней, чем снаружи. На стенах были рамки с фотографиями, накрытыми вышитыми рушниками.

Мать носила ей продукты, денег тогда не было ни у кого. Я еще долго умывался и пил ее воду, учился читать «Отче наш» и до сих пор благодарен ей за ее способность помочь людям или хотя бы заставить людей поверить в ее помощь.

А за ее домом еще помню конюшни и кузницу. Правда, колхозные. Потом и их снесли и перенесли в центр села.
А старуха доживала свои дни в доме Антоновых. ЕЕ хату почему-то сломали, сад, липовые аллеи, старинные дубы вырубили и всю горку разровняли, не оставив никаких следов.

РЫБАЛКА
- часто по нашей речке мы ходили ловить рыбу. Ловили плетушкой – корзиной, сплетеной из прутьев. Один ставил плетушку у берега, другой, замутив воду возле нее, отходил метров на 10-15 и, быстро шурудя в воде «болтом» - деревянной толстой длинной палкой с доской на конце, гнал рыбу в корзину. Быстро выхватив плетушку мы вылавливали пескарей, иногда вьюнов, если повезет, то и красноперок, а то и щук.
Ребята постарше ловили рыбу «саком». Сак – плетенная сеть с «карной», надетая на согнутую палку и привязанная к длинному шесту с ответвлением, «вилами». Саком можно было перегородить почти всю речку, залесть в глубокие омуты и наловить значительно больше рыбы, но нам хватало и своей.
Заранее договаривались, кто и сколько принесет яиц, кто – сала, кто сковородку или противень, кто спички и папиросы, мы потом, где нибудь за Кубанью, или на выгоне, или в Круче, разводили костер, жарили пойманную рыбу на сале, залитую яйцами. Я до сир пор помню запах того дыма, вкус той рыбы (вряд ли я сейчас бы стал ее есть), романтику костра, когда, просидев до темна, в кругу друзей, наевшись той рыбой, а точнее яишницей с салом, откинувшись на траву, выкурить отцовский «Север» или «Прибой» (а если кто-то принесет еще и высший шик – «Беломор»), разговаривать о бесконечности космоса, даже о школе, мечтать о будущем, глядя в темное небо, искоса поглядывая на притихших девчонок, чувствовать себя беззаботным и счасливым…
Мать встрев на пороге: «Где шлялся?, Где тебя черти носят? Утки не пришли с речки. Опять курил?»
«Что ты, ма! От костра пахнет! Я сейчас пригоню уток!» - и бежишь быстрее к речке за проклятыми утками, лишь бы мать не начала вникать, чем же все-таки пахнет от меня: костром или папиросами.

ПРОВОДЫ
- смутные воспоминания, лето, дождь! Мы всей семьей идем за телегой, которую еле тянет лохматая лошаденка. На телеге мешки и чемоданы (старинные, добротные с блестящими замками и уголками). Я иду босиком, ноги вязнут в грязи и разъезжаются. Рядом мать, мои тети Зоя и Женя, бабушка Шура и подруга тети Зои – Верка Делягина.
Отец, держа вожжи, идет рядом с телегой. На нем картуз, брюки заправлены в носки, на ногах парусиновые тапочки. Он тоже промок и его тапочки тонут в грязи. Я устал и начинаю хныкать. Мне разрешают залезть на телегу. Тети Зоя и Женя ругаются, что я грязными ногами испачкаю вещи. Мы едем мимо Масловки, вдоль посадки, в Линец. Отсюда ходят автобусы в Курск.

Вещи разгружают на остановке. Все остаются ждать автобус. Отец и бабушка поедут провожать тетю Зою в Курск, а мы с тетей Женей и Веркой возвращаемся домой. Верку тоже мне надо звать тетей, но я упорно забываю об этом.

Домой лошадке бежит веселее, дождь закончился, выглянуло солнышко. Верка пристает ко мне, чтобы я называл ее тетей, грозит скинуть меня с телеги и оставить в поле. Настроение у меня скверное. Да и вся поездка, несмотря на ожидание, оказалась неудачной.

Я молчу, коплю злость. Телега останавливается возле Пипина, я спрыгиваю, до дому дойти - только речку перейти. Обернувшись, кричу Верке: «Никакая ты не тетя! Ты – Верка! И лошадь твоя грязная!» и еще что-то, вымещая на ней свое раздражение.

А событие то было знаменательным.: по призыву партии комсомольцы ехали осваивать целину и в тот день мы провожали в Казахстан мою тетю Зою. Ей и ее подруге Верке было семнадцать, они только что окончили Рышковскую школу. Тете Жени еще 15. Она тоже уедет в Казахстан. на целину, только попозже. А мне еще только 6 лет. И у всех у нас впереди вся жизнь!

КЛУБ
В селе всегда был клуб. Это было маленькое здание с деревянным крыльцом возле магазина. Одну половину занимал клуб, вторую – контора колхоза. Сейчас, когда я смотрю на покосившийся сарайчик, бывший клубом, я удивляюсь как мог он вмещать в себя так много. А тогда он нам казался огромным дворцом.

Основная наша радость – это когда в село привозили кино. Стоимость билета была 20 копеек, а детского – 5 копеек. У нас не было и пяти копеек, поэтому мы старались попасть помогая киномеханику разгружать аппаратуру и банки с пленкой, вешать от руки написанные афиши, занавешивать окна старыми грязными одеялами (детский сеанс шел днем), крутить ручку аппарата вовремя демонстрации фильма, вешать пыльный экран.

Или бежали воровать дома яйца и сдавать их в магазин, деньги за них давали неохотно, «купи лучше чего-нибудь», но ради такого случая давали. И вот сидишь на деревянных лавках и, как завороженный, смотришь сказочную диковинную жизнь, переживаешь за киношных героев, мечтаешь сам стать таким смелым, сильным, честным.

После кино в клубе начинались танцы. И хотя вход был бесплатным, нас оттуда выгоняли старшие ребята

Потом построили кирпичный огромный клуб, типовой, назывался «Спутник». Огромный зал, сцена, отдельно библиотека, кинобудка. К репертуару прибавилась художественная самодеятельность, но танцевали уже под радиолу. Пластинки приносили свои. Клубные быстро становились заезженными.

Иногда собиралась шумная кампания, брали грузовую машину, грузились на кузов и ехали в Линец или Рышково на танцы в ихний клуб. Как правило, это всегда заканчивалось массовой дракой с местной молодежью.
Впрочем, они иногда тоже приезжали к нам с той же целью и такими же результатами. Съездив один раз в Рышково и один раз в Линец, и «натанцевавшись» там до сыта, я больше не ездил.

Здесь же в клубе я и познакомился с нашей библиотекаршей Тамарой, с которой вот уже не расстаюсь почти 45 лет. А любовь к кино я пронес через всю жизнь. Приезжая потом в Железногорск, я старался сходить в «Октябрь» в кино, или потом бывая в отпуске в Михайловке, обязательно ходил в кино. Куда бы не забрасывала меня судьба, везде хотя бы раз, но ходил в кино.
Меня завораживают кинозалы, тяжесть портьер и опрокинутые сиденья стульев, шорох тяжелого занавеса, медленно гаснущие люстры, киножурналы (будь то «Фитиль» или нелюбимые «Новости дня», как правило устаревшие), мерцание широких лучей из кинобудки к экрану над моей головой, бабушки-билетерши, зрители, пробирающиеся вдоль ряда и непередаваемое предвкушение сказки, предвкушение чужой, но красивой, жизни.

ВЕЛОСИПЕД
Моей детской мечтой был велосипед. И однажды отец привез мне из района его: трехколесный красавец, со звонком на руле. Отец предупредил, чтобы я берег его и никому не давал. Но велосипедов в деревне было мало, а ребятишек, наоборот, очень много, то я и дело возвращался домой с жалобами, что у меня отняли велосипед.

Особенно меня обижала соседская Шура Королева, она была старше меня на год или два, и физически была сильнее. Она не просила у меня велосипед покататься, подходила, сбрасывала меня с велосипеда и уезжала на нем, звеня в звонок. И это было двойне обидно, ладно бы ребята отняли.

Поэтому я бежал за ней со слезами канюча: «Отдай велосипед, отдай велосипед,» при этом обзывая ее по всячески и даже матом. Иногда ей надоедало это, она останавливалась, брала и швыряла куда-нибудь в крапиву мой велосипед и даже успевала поддать мне подзатыльника.

В результате такой эксплуатации на велосипеде сломался руль. Дома меня сильно ругали. Я пытался хоть что-то привязать вместо руля, но управления не получалось. Я попросил отца заварить в кузнице руль. Отец работал там пилорамщиком и всех знал. Он обещал, но шли дни, недели, а ему все было некогда.

Я плакал, хныкал, когда он приходил на обед и однажды он согласился и взял велосипед. Шли недели, кончалось лет, а отец говорил, что то ему некогда, то некогда Егору-кузнецу и т.д. И вот однажды от нечего делать я залез на чердак нашего старого королевского дома и там среди хлама, пыли и паутины я нашел свой старый сломанный без руля велосипед. Я понял, что отец обманывал меня. Но зачем?

Это было самым большим моим разочарованием в жизни.
Взрослый велосипед себе отец купит позже, Пока он обедал дома я учился ездить на нем: сначала «под рамку». Потом «На раме», а потом и с седла стал доставать.

А себе я купил велосипед сам: собирал в поле картошку и сдавал приезжающим хохлам. Велосипед стоил 47 рублей. Я украшал его, повесил зеркала и звонки, ручной тормоз и много других безделушек. Я ездил на нем в школу в Рышково

ЗАПАХИ ДЕТСТВА
В детстве познавал мир в том числе и по запахам, которые врезались в память намертво. С годами менялись мы, менялся мир вокруг нас. Мы были там и были здесь. Мы много повидали, вдыхали запахи дальних сторон и чужих городов, длинных дорог, потерь и побед.

Нас окружает суета и повседневность, но вдруг резанет обоняние пронзительный знакомый с детства запах, который ты уже забыл и не встречал. И он выхватит из дальних уголков памяти, как лучом фонарика высветит воспоминания о детстве.

Сколько бы лет нам ни было, каким бы трудным мы не называли свое детство (разве детство может быть трудным? Детство всегда счастливо. ) мы всегда с теплотой его вспоминаем. И по запахам тоже.

Я помню запах свежеиспеченного матерью хлеба. Она вываливает его из форм на стол, умывает корочку гусиным крылом, накрывает рушником, а по дому плывет запах хлеба, печки, тепла, уюта, капустного листа, подложенного на противень для круглого хлеба.

Я помню запах сирени в мае. Возле каждого дома в деревне кусты сирени. Днем запах почти незаметен, но вечером прохлада и густой нагретый воздух носит облаками этот дурманящий запах сирени, а запах тополиных почек, если растереть ее в руке. Его не спутать ни с чем.

Я помню запах сена. Я сушу его возле сарая, потом с отцом закидываем его во-внутрь, а потом я ночую на сеновале, чтобы, придя домой на рассвете, не будить родителей. Мечтаю о светлом будущем, глядя на звезды в щелях между досками.(тогдашнее светлое будущее – это наше мрачное настоящее), дышу запахом сена.

Я помню запах парного молока. Когда пьешь его и на верхней губе остается пенная молочная полоска.

А разве можно забыть запах полыни, запах луговых трав (когда закрыв глаза и расставив руки в стороны, начинаешь быстро кружиться, а потом падаешь в траву, и небо. и земля начинают кружиться и только пряный запах травы с тобой.)

А запах нагретых солнцем яблок или теплого зерна на току, когда зарываешься в него полностью и пыль щекочет ноздри.

Мое поколение, наверное, последнее, кто помнит запах рыбьего жира, запах сырого торфа, запах горящей печи, запах замоченной конопли (в то время она не была еще наркотиком).

А еще я помню запах хлева и сырость подвала, запах клейких почек тополей и запах силосных ям, запах бабушкиной лампады и запах мяты, запах керосиновой лампы и свежевыгнатого, еще теплого, самогона, сухой запах сосновых рощ и тысячи других запахов детства.

Пройдут годы. Я узнаю и запах пустыни, и запах леса, запах болота и запах войны, запах смерти и запах надежды. Но когда вдруг внезапно я встречаю такой далекий запах, я на мгновенье возвращаюсь в детство, в счастье. И значит, хоть мгновенье я счастлив.

 Отправлено: 24.12.13 14:24. Заголовок: ПЕСНИ НАШЕГО ДОМА Я ..

ПЕСНИ НАШЕГО ДОМА
Я сам почти никогда не пел песен – нет ни слуха, ни голоса. Уроки пения в школе были для меня пыткой. Особенно, когда учительница заставляла петь «Эту песню не задушишь, не убъешь», я готов был убить, и не только песню.

Да на армейских сугубо мужских вечеринках, я еще мог прокричать «Поручика Голицына» вместе с другими где-то к концу спиртного. Но я всегда люблю слушать, как поют другие. Особенно если поют хорошо. Даже записывал на магнитофон, на видеомагнитофон некоторые песни.

Мой дом запомнился мне и песнями. В разное время в нем звучали разные песни..
Из далекого детства помню, как в бабушкином доме пела тетя Женя, дочь бабушки:
«Вот кто-то с горочки спустился,
Наверно, милый мой идет.
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет.
На нем погоны золотые..»

В доме был хороший патефон, куча огромных пластинок, коробки с иголками.. Я помню, как напрягалась и застывала бабушка Александра Павловна, когда из патефона доносилось:
«Бьется в тесной печурке огонь
На поленьях смола, как слеза…»
Или «Жди меня и я вернусь,
Только очень жди…»

Но больше всего я помню отцовских песен. Авенир никогда не пел трезвым, да и не умел он петь, но выпив, он пел всегда.
«Там в саду при долине,
Где громко пел соловей,
А я мальчик на чужбине…»

«Будь проклята, т. Колыма,
Что названа чудной планетой,
Сойдешь поневоле туда
Обратной дороги уж нету…»

«Живет моя отрада
В высоком терему
А в терем тот высокий
Нет хода никому..»

«Когда б имел златые горы
И реки, полные вина, Все отдал бы за глазки-взоры…»

«По приютам я с детства скитался,
Не имея родного угла.
Ах, зачем я на свет появился,
Ах, зачем меня мать родила…»

«По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах.
Бродяга судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах..»

«Разлука, ты, разлука,
Чужая сторона,,»

«Стаканчики граненные упали со стола,
Упали и разбилися, как разбилась жизнь моя…»

«На окраине, где-то в городе..»

«Есть по Чуйскому тракту дорога,
Много ездит по ней шоферов,
Но один был отчаянный самый,
Звали Колька его Снегирев..»

«Ой полным-полна коробочка,
Есть и ситцы и парча..»

«Валенки-валенки,
Да не подшиты, стареньки..»

«Каким ты был.
Таким ты и остался…»

«Пусть хлещет дождь окопы заливая,
На всей земле сухого места нет.
Когда приходит почта полевая,
Солдат теплом далеким обогрет…»

«Летят перелетные птицы
В осенней дали голубой
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать..»

Мать Валентина Ивановна пела редко, только за столом в женской кампании:
«Огней так много золотых
На улицах Саратова…»

«Шумел камыш, деревья гнулись
А ночка темная была,
Одна возлюбленная пара,
Всю ночь гуляла до утра…»

«Сирень-черемуха…»

Тесть Александр Васильевич петь умел, пел хорошо, приятно:
«Когда весна придет, не знаю,
Сойдут снега, пройдут дожди..»

Теща Клавдия Ивановна любила песню:
«По Муромской дорожке,
Стояли три сосны,
Прощался со мной миленький
До будущей весны…»

Сейчас уже не поет, а в молодости много и охотно пела моя жена Тамара Александровна:
«Виновата ли я, виновата ли я, что люблю…»

«В окне Наташка мечется, как дерзкая разведчица…»

На знакомой скамье
Мы с тобой не встречаем рассветов,
Только сердцем своим
Я тебя постоянно зову…»

«Эти глаза напротив,
Калейдоскоп огней..»

«За одни глаза тебя б сожгли на площади…»

«Подмосковные вечера»

«Московские окна»

«Тополя, тополя, вы шумите листвой…»

Брат Николай часто поет:
«По полю танки грохотали,
Танкисты шли в последний бой…»
Он танкист.

А мой старший сын Александр - артиллерист и любит:
«Артиллеристы! Сталин дал приказ,
Артиллеристы! Зовет отчизна нас.
Под грохот тысяч батарей,
За слезы наших матерей…»

И я люблю эти песни, с удовольствием слушаю их, а если один, то и подпеваю:
«Каким ты был…»
«Коробейники»
«Летят перелетные птицы,,,»
«Почта полевая»
«Златые горы»
«Валенки»

К ним время прибавило новые песни, песни моего дома:
«День Победы»

«Пусть дни проходят,
Летит за годом год…»

«Возвращайся, я без тебя столько дней,
Возвращайся, трудно мне без любви твоей,,»

«Осенние листья шумят и шумят в саду..»

«Мой финиш – горизонт,
А лента – край земли…»

«А я все ждал, надеялся и верил,
Что зазвонят опять колокола,
И ты войдешь в распахнутые двери..»

«Родительский дом – начало начал…»

«Улица, улица, улица родная…»

«Снится мне деревня…»

«Миленький ты мой, возьми меня с собой..»

«…Осенние листья шумят и шумят в саду..»

И, конечно, «Прощание славянки»

Вот вспомнил несколько песен, часто звучавших в нашем доме из патефона, радиолы, катушечного, а потом кассетного магнитофона, теперь уже с дисков. Разные поколения, разные семьи, разные песни. Но хорошо заметно, что многие песни поют все , они переходят из поколения в поколение и звучат во всех наших домах.

БЛЮДА НАШЕГО ДОМА
Я не люблю ходить в гости и бывать у кого-то дома. Я люблю принимать гостей у себя. Но если мне приходилось бывать в других домах и меня угощали, я запоминал поразившие меня и понравившиеся мне блюда, хотя дома редко старался их повторить. Так и сложилось, что чей-то гостеприимный дом запомнился по одному или нескольким блюдам. Некоторые из них продолжают готовить и сейчас, другие канули в прошлое.

В деревенских домах сами мололи муку и пекли свой хлеб, лепешки, блины, оладьи, коржики. У всех были свои огороды и значит, своя картошка, огурцы, помидоры, свекла, лук, чеснок, укроп, кукуруза, горох, подсолнечник.
Гарбузы так у нас называли тыкву, а арбузы называли «кавунами») и многое другое. Почти все держали коров, овец, свиней, кур, уток, гусей.То есть и масло и молоко, творог и сметана были своими, мясо и сало, яйца. А некоторые еще держали и свои пасеки., у многих были свои сады и соответственно имели и свои соки, и компоты. Ну и естественно, что многие гнали свой самогон.

В доме Акулины Ворониной, моей бабки, не имевшей своего хозяйства из-за старости и болезней я ел
Тюрю – нарезанные хлеб, лук с водой и солью, чуть заправленные подсолнечным маслом.
Борщ из крапивы.
Этими блюдами мне и запомнился ее домик.

В доме Авенира и Валентины Коростелевых, моих родителей, у меня в памяти остались:
Картошка вареная со сметаной
Картошка пюре с чесноком
Кулеш – жидкая каша (обычно, пшенная) с кусками мяса
Манная каша
Пескари жаренные с салом и яйцами – это мое блюда, сам ловил, сам готовил.
Домашняя колбаса с чесноком
Капуста квашенная (полу-качанами) с яблоками
Коржики и кулики в виде всяких фигур – с молоком необычайно вкусно.
Жаренная на сале кровь забитого кабана
Именно эти блюда вспоминаются мне прежде всего, когда я вспоминаю свой дом.

В доме Александра и Клавдии Глухих, моих тестя и тещи, я едал:
Рулет мясной – подчеревок, свернутый в рулет с мясом, салом, специями и чесноком.
Мясо и сало,засоленные в банках.
Картошка тушеная с молоком
Окрошка с квасом и мясом (а не колбасой)
Сыр с чесноком мелко нарезанный
Вареный желудок, набитый субпродуктами, специями, чесноком и завернутый в рулет.
Жареный кролик.

В моем доме Тамара часто готовит:
Картошка, запеченная с яйцами в духовке или еще с прослойкой мясного фарша.
Самогон с присадками, доведенный до вкуса коньяка. Это в эпоху борьбы с пьянством и алкоголизмом.
Соленые опята. если их потом заправить маслом и мелконарезанным чесноком.
Борщ со щавелем, особенно если в него набросать побольше вареных яиц.
Шашлыки из куриных окорочков. (это уже от бедности.)
Аджика острая.
Разные холодцы – из куриных желудков, из говядины и свинины, из птицы, целиком или пропущенные через мясорубку.
Сейчас утка фаршированная кашей с грибами,
рыба дорадозапеченная в фольге с лимонами и специями

В доме Николая и Людмилы Коростелевых, семьи моего брата:
Куры копченые
Кекс «черепаха» - у них есть специальная форма.
Котлеты Николаевские – чеснок в котлетах чувствуется, если добавить несколько зубчиков, а если бросить в фарш несколько головок чеснока, то он почти не заметен, только особый аромат.
Яишница с помидорами
Мясные шашлыки

Особенностью всех этих и многих других блюд является то, что готовит их сам Николай. Одни и те же блюда, приготовленные мужчиной и женщиной, всегда сильно отличаются.

МУЗЫКА В СЛОВАХ.
Теперь встречая давно забытое слово, я снова вспоминаю свою деревню, свое детство. И проникаюсь доверием к сказавшему это старинное слово. Мое слово. Я слышу милую музыку в этих словах. Она поет, отзывается в моей душе!

Вот по сельской улице несутся сани-козыри, на свадьбах наряженные коврами. На лошади кожаная упряжь, дуга с бубенцами. Народу в козырях больше, чем надо, сани заносит и они опрокидываются: все летят в снег!.

Вот отец на телеге-бестарке, крашенной в зеленый цвет возит от скирды хоботье на зиму какой-никакой корм, да и постелить коровам и овцам будет что. Складываем в амбар под самый перемет. Поветь у амбара выступает далеко, там живут вездесущие воробьи, а под стрехой – даже и голуби.

Вот мать сажает хлеб в печь. Соломой делает его засветку. Убирает с загнетки чугунки, сует в подпол ямки и чапельник. Садится прясть. Пряха с фигурными набалдашниками весело начинает гудеть, ее деревянные спицы сливаются в прозрачный круг, скалка начинает наматывать нить, а мать все дергает шерсть с гребня, она свивается и несется к скалке, погонялка то поднимается, то опускается раскручивая колесо.

А вот мать убирается по хозяйству. В ночвах месит свиньям, режет резку коровам, стелит полову свиньям, приносит из чулана муки, плетушкой носит корм овцам. Я тащу севалку с мукой в чулан. Приношу старым решетом зерна курам. Потом таскаю дубылья от подсолнухов к плетню. Вечером ищу на выгоне не пришедшую домой корову, хожу и в Кручу, и на Кубань. И по Бутежу, а она обязательно находится у разрытого бурта бураков и картошки, или в стоге сена.
Вот старенький наш дом, обмазанный глиной и побеленный побелкой, с крашенными наличниками. Огромный камень-валун у загвалинки. Надетые вверх дном кувшины сушатся на ограде. В доме в матицу ввинчен мощный крюк, на нем висит деревянная, резная, с дугой, люлька сестренки. Людька висит на пружине, а потому может раскачиваться не только из стороны в сторону, но и вверх-вниз. Я закручиваю ее в одну сторону, стропы скручиваются в пружину, люлька поднимается. Сестренка орет, я отпускаю люльку, она дико раскручивается, сестренка от страха замолкает.

Вот отец толчет в ступе табак. Едкий запах лезет в нос. Потом он точит тяпку и мы идем полоть бураки. На грядках рядом огромные гарбузы. Мать стучит пральником на речке, стирка.

А вот мы с ребятами играем в прятки в конопях, рвем и едим калачики или идем к цигельне покурить, пожечь костер, испечь картошки. Собираем за студентами колхозную картошку, чтобы сдать ее потом приезжим торговцам из Ростова. Они привозят кавуны для продажи и скупают картошку. Утащив из гнезда пару яиц, мы бежим в магазин, где на них можно было купить конфеты-подушечки или пряники-толкачики.

С неохотой забегаешь домой пообедать: кружкой молока или тарелкой топленки и опять на улицу.

Вот бригада мочит конопи. Женщины ловко вяжут снопы перевяслом и укладывают их дамбами в пруд.. Потом их будут доставать и расставлять рядами по берегу, как будто сказочный город, в котором мы играем в прятки и в войну. Здесь мы устраиваем свои дома.

Вот сосед перекрывает крышу. Лошадью, а чаще своими ногами, женщины, подоткнув юбки, месят глину. Не передать удовольствия залезть туда. Ощутить холод остроту мокрой глины. Рядом яма с глиняным раствором. Снопы соломы окунают в глину и подают журавлем на крышу, где их ровными рядами укладывают на латы. Я таскаю по два снопа от ямы к журавлю. Потом будет праздник по случаю окончания работы. Столы накроют прямо в саду, к вечеру станет надрываться гармошка и бабы будет петь песни. Так бывало и когда выкопают картошку, и когда зарежут кабанчика, по церковным праздникам меньше.

Отжили старые праздники и старые вещи, умерли старые слова, отжили старые обычаи и обряды, медленно умирает старая деревня. Нарождается новая – с названием без музыки – агропромышленный комплекс. Пришли новые слова: дистрибьютер и менеджер, акционер и миллиордер – возможно, что музыку в этих словах услышат другие люди, что только родятся.

«…Только рябина над общей судьбою
К осени солнышком красным взойдет,
Дождик оплачет,
Речка обмоет,
Белая вьюга в ночи отпоет….
Только бы облачку белому мчаться,
Лишь бы родной стороне не кончаться!...»
В. КОСТРОВ «ЗОВ»

ВЕЩИ ОТЦА

С детства я помню некоторые вещи отца, которые мне нравились и я тайком их брал, рассматривал, гладил и игрался с ними.
Но вот прошли годы. Умер отец, его вещи куда-то делись и даже на память об отце у меня ничего не осталось.

ПОРТСИГАР – серебристый, с двумя резиками внутри, чтобы держать папиросы. Он громко щелкал, когда закрывался. Выпуклые картинки изобрали на одной стороне лису в камышах. На другой стороне огромную охотничью собаку. А изнутри эти картины были вогнутыми. Отец много курил, сам сеял табак, сушил листья на печке, потом толок их в ступе. От него першило в горле. Но иногда он курил папиросы «Прибой» или «Север». Сигареты в деревне не курили, считали это баловством.

ПАПИРОСНИК – мудштук, в который вставляли папиросу при курении. Он был стеклянный, состоял из двух цветов с просвещивающимся темным каналом. Одна часть его была темной и непрозрачной. Другая – янтарного цвета и прозрачная. Отец курил из него, потом тщательно вытряхивал, стуча по нему ладонью, продувал и прятал. А я иногда сосал его, представляя, что это я курю, вбирая в себя его горький дымный вкус.

ШТЫКИ – они хранились у нас с войны. Да и во многих домах были такие штыки от винтовок и автоматов, карабинов. Они были разные: трехгранные, ножевые, длинные и короткие, плоские и гнутые, с красивыми рукоятками или с кольцами крепления. В основном их использовали при забое скота. Резали свиней, овец или телят. У нас их было 4 штуки. Один был немецкий, один еще с гражданской войны. Отец прятал их, но потом они начали исчезать.

ЛОПАТА - у нас была интересная саперная лопата. Она была полностью металлическая, с короткой ручкой, с треугольным лезвием, очень острая. К ней был брезентовый чехол. Она складывалась и раскладывалась. На ней был вытеснен орел и надпись по-немецки, которую я забыл.

РУЖЬЕ – у отца было двухствольное ружье 16 калибра с изящным тоненьким цевьем и вырезанными на ложе картинками, изображавшими сцены охоты. Оно все было изящным, как игрушка. Золотистый орнамент на металлических частях, спусковые крючки были отлиты в форме зайцев, по стволу вились и переплетались змеи. Ружье манило меня и притягивало, как магнит. И в то же время я боялся его. Однажды я взял его, зарядил, поставил в саду доску и хотел в нее выстрелить, но потом вдруг испугался и прибежал к отцу со взведенными курками. Отец сумел спустить курки без выстрела. Сам он покупал порох и патроны, пыжи делал из валенка, дробь катал двумя сковородками, порох отмерял маленькой меркой. Ходил на охоту на диких уток и зайцев. Но я что не припомню его трофеев. Разве что однажды он подстрелил зайца в саду, да приносил раненную сову в дом. Иногда он стрелял бешеных собак. Но чаще о нем и его охоте рассказывали всякие байки.

ШКАТУЛКА – каменная красивая коробка, оклеенная москими ракушками. Она нам досталась от Василия Дмитриевича, уезжавшего из деревни. На крышке было изображено море, берег, прибой. В шкатулке хранились документы, справки, квитанции.

ЧАСЫ – наручные часы отца. В деревне часы были редкость, их носили только интеллигенты, работающие агрономами, учителями, бухгалтерами. Реже – шофера и т.д. Отец давал их мне в дни, когда я за него пас скот и там в полях я часто поглядывал на них по делу и без дела. А по вечерам я старался «забыть» вернуть их отцу, пока он не напоминал мне.

СКЛАДНИК – был у отца складной нож. Ножичков у пацанов было много, но все они были простыми, с одним, максимум с двумя лезвиями. У отца был солидный нож, мечта всех мальчишек, с многими лезвиями, отверткой, открывашкой, шилом, буравчиком. Он был с кольцом и цепочкой, которую отец крепил на петлю своих брюк. Ручки были перламутровыми, гладкими и скользкими.

КНИГИ, ТЕТРАДИ, УСТАВ – из армии отец привез несколько книг и тетрадей. Я иногда доставал их тайком и читал. Одна книга называлась «Тегеран», про старую Персию. Мне нравились незнакомые слова и имена: сахиб, Сахинэ, Маринэ и т.д. Другая называлась «Похитители бриллиантов», она была с картинками, после каждой главы курсивом шло краткое ее содержание и книга эта мне нравилась еще больше чем книга про Персию. Впоследствии я купил себе такую книгу, перечитал, но того детского восторга и удовольствия уже не получил. Был так же и устав, который я с интересом читал, даже не догадываясь, что через несколько лет подобные уставы станут моей повседневной жизнью.

Особый интерес вызывали тетради отца. В них были записаны стихи и песни про любовь и армию, про тюрьму и волю. Много было рисунков, хотя я не замечал, чтобы отец рисовал когда-нибудь.. Особенно меня заинтересовали некие письма, если их читать – то это обычное письмо, но если его читать через строчку, то получается совсем другое письмо с матами и непотребностями. Аналогичными были и рисунки с вырезами. Если их смотреть по отдельности, рисунки солдат, девушек были обычными, но если их наложить друг на друга получался новый похабный или эротический рисунок.

ДАЙМОН – в доме был электрический фонарик, китайский, их называли «даймон», зеленый, на три батарейки. Он мог быть и на две, там была насадка на одну батарею. Вечером мы с ребями устраивали соревнования, чей фонарик дальше светит или у кого лучше «бьет в точку». Если были новые батарейки, то я выигрывал. Я видел, какие разочарованные лица были у тех, кого не было фонарика.

ЛАМПА - керосиновая. У нас была обычная 7-линейная металлическая лампа с металлическим кругом наверху для отражения света вниз. И с кольцом, за который она подвешивалась к потолку. А по полу интересно раскачивалась круглая граница света и тьмы. У тех, кто был побогаче, лампы были 12-линейные, иногда стеклянные из толстого зеленого стекла и имели абажуры разного фасона.

В целом вещей у отца было не так уж много, но они мне запомнились. Запомнил я и толстый малого формата СПРАВОЧНИК по определению кубатуры леса (отец был пилорамщиком), запомнил старый красный ПАТЕФОН с блестящей головой звукоснимателя, с коробкой игл, с заводной ручкой и кучей пластинок. Тогда я услышал Русланову и Бунчикова, Канделаки и Утесова, Петра Лещенко и Мордасову, Зыкину и Вертинского. Запомнил детские ЛЮЛЬКУ и КОЛЫСКУ, СТУПУ с толкачом, ПРАЛЬНИК и НОЧВЫ, ПРЯЛКУ (пряху) и гребень с доской для шерсти, ЦЕП для молотьбы, огромный СЕРП, ткацкие бабушкины КРОСНЫ с деревянными челноками,ручную МЕЛЬНИЦУ с огромной ручкой и неподъемным камнем., металлическую ОПРАВКУ, на которой отец гнул железо деревянной КИЯНКОЙ, делал трубы и печки (он был наследственным жестянщиком), тяжелые НОЖНИЦЫ по металлу, прикрепленные к доске и издали напоминающие собаку, СТАНОК трепать пеньку, самодельные деревянные ДИВАНЫ со спинками в доме, потом появилась РАДИОЛА. От которой я проводил провода в сарай и ставил там динамик, что иногда кончалось замыканием.. А еще мебель, старинный резной БУФЕТ, где мать прятала мед или гематоген, которые я воровал, вытаскивая стекло из рамы буфета, огромное ЗЕРКАЛО в деревянной оправе, СТУЛЬЯ с высокими резными спинками – это когда-то был старинный гарнитур Василия Дмитриевича и Устиньи, часть которого он отдал нам, когда уезжал из деревни, КОСТЫЛЬ с крюком дергать сено из стога, а я им долбил лед на пруду.

 Отправлено: 26.12.13 11:47. Заголовок: ЮБИЛЕЙНОЕ …лето 195..

ЮБИЛЕЙНОЕ

…лето 1952 года. Еще год до «холодного лета 53 –го года». Живые Сталин и Берия в Кремле, Еще находятся Хрущев на Украине, а Брежнев в Молдавии – решают свои проблемы.

А в деревне свои проблемы. Михайловская Александроневская церковь. Лениво фыркают и отмахиваются от оводов лошади у коновязи. Идут крестины детей.

Среди них и я. Молодые и красивые папа и мама, им около 20. Молодые и красивые кумовья Михаил и Клава,мои кресные, им едва 18. Они еще холосты, веселы, жизнерадостны. Вряд ли они верят в Бога.

Еще не родились их дети, еще не родились многие другие, но уже оплаканы и похоронены многочисленные жертвы войны и теперь жизнь видится прекрасной и бесконечной…
Батюшка, купель, царские врата, испуг, плач детей.

Злобино, старый «евдокимовский» дом. Вечеринка. Гости – молодые кумовья, родители крестного Василий Дмитриевич и Устинья, старая мама Клавы – Груша в гостях у Коростелевых. Крестины…

Они поздравляют моих родителей, пьют за их и мое здоровье и счастье, наверняка желают новорожденному и только что окрещенному мальчику здоровья и долгих лет жизни, счастья и успехов и много-много-много еще чего желают они ему. Пьют самогон, тайно выгнанный, да и сами крестины – тоже тайно.
По традиции пьют и «за Сталина»

Новокрещенный, наверное плачет. Он целый день на людях, на чужих руках, он устал и испуган. Столько лиц, столько событий. А ему только 9 месяцев.

А кумовья, как дети, дурачатся, смеются, то тискают малыша, то забывают о нем.

Суетится «бабушка» Шура, лезут к столу мои «тети» - 13-летняя Зоя и 11-летняя Женя. Хоть они не говорят, но все очущают, что «вся жизнь впереди» и все верят, что она будет прекрасной, счастливой и долгой.

И они, и я прожили эту загаданную тогда жизнь. Собрать бы их сейчас снова вместе и отчитаться, что сбылось, что нет. Но уже нигде и никогда не собраться им вместе за одним столом.
Прошли годы. Родились и их и мои дети, их и мои внуки. Почти все, кто был на той вечеринке, умерли, проскочив и не заметив, свою жизнь. И была она совсем не такая, какой представлялась летом 1952 года.

Я их видел всех тогда, видел их молодые, счастливые лица, ничего не понимая тогда и не запоминая их. Потом, когда я начал понимать и научился запоминать, их лица были уже не такие молодые и не такие радостные. Жизнь утомляет.

Умерли, не дожив до всеобщего счастья Василий Дмитриевич и Устинья, бабка Груша и бабка Шура, умерла крестная Клава и мои родители. Вряд ли они когда-нибудь вспоминали ту вечеринку, мои крестины.

И только один участник тех событий сейчас жив и пытается вспомнить ту хату, то лето, те крестины… Это я..

Сменились правители, пройдя свой путь:: Хрущев и Брежнев, Андропов и Черненко, Горбачев и Ельцин. На пути в никуда и Путин. Сменилось время, страна.. текут года.

Вот и я уже почти прожил загаданную и пожеланную мне жизнь.
Прожили и состарились в чужой стране тети Зоя и Женя Родились и выросли их дети, внуки, правнуки, мои братья и сестры, их дети и внуки.

Уже никого из семьи Коростелевых нет в Злобино, кроме тех, кто на погосте стережет нам место. Нет того дома и многих других домов.

…И только плачет и плачет новокрещенный и уставший ребенок, но никто не спешит утешить его, да и некому спешить… а ему уже 60 лет.!

 Отправлено: 26.12.13 12:00. Заголовок: ЛЕТО-2006 ГОДА. ..

ЛЕТО-2006 ГОДА.

Билетов было не достать – лето. Вернее, они были, но только Общие или Купе , СВ. Взял билеты в своем Мострансагентстве, но за каждый пришлось заплатить «услугу» по 170 рублей. и то не до Железногорска, а до Орла. Купленные ранее Общие билеты из Железногорска сдали, потеряв при этом 50% стоимости.

Вагоны были новые. В нашем плацкартном было жарко и душно. Табло показывало +25 градусов. Оно же информировало, что туалет закрыт. Полки очень неудобные, еле залез на верхнюю и то только со стола. Хорошо, что на верхних полках сделали откидывающееся ограждение, чтоб не упал.

Ни фонарей на стене, ни ручек нет. Третья полка металлическая и когда ее цепляешь она громко дребезжит. Сетчатая полочка на стене мешает спать, ничего положить нельзя. В туалете было чисто, но также неудобно, нет ни одной ручки, чтобы держаться, над крошечным умывальничком нависли громоздкие краны полностью закрывающие его пространство. Воду из них можно было выжать только обладая недюжинной силой.

В Орле нас встречали брат Томы Владимир Глухих с Любой. Город изменился, исчезли знаменитые уличные фонари в форме подснежников, стены домов заполонила реклама, да удивила АЗС построенная в форме самолета. Полтора часа на машине до Железногорска.

Вроде центральная Россия, а пейзаж моей малой родины резко отличался от подмосковного. Леса сменились рощами и посадками, открылись поля, которые в отличие от московских были засеяны. Что уже удивительно! Неужели жива деревня? А вот дороги: где хуже – тут можно спорить и спорить.

Железногорск поразил своей необъятностью, в памяти он остался маленьким городишком, а сейчас он, разделенный на десятки микрорайонов, просторно летел мне навстречу. Бросились в глаза горшки с цветами, подвешенные на фигурных столбах. Очень оригинально.

Квартира немного удивила. Во-первых, она просторная, стена выходит на балкон и потому комната стала овальной. Здесь такой зимний сад – огромные цветы. В комнатах много картин, портретов дочерей Владимира и Любы. По-современному, отсутствуют ковры на стенах и на полах, на окнах – жалюзи.

А я , по-правде, не люблю такую обстановку, слишком она напоминает казенные дома и офисы. Я люблю ковры, шторы, занавески. Они создают уют, навевают тепло, позволяют расслабиться и забыть про работу и неприятности.

Просторная ванная, туалет, кухня, богатая мебель. Много всяких шкафов и шкафчиков, полок и на всех сотни детских игрушек. Сразу видно, что дети недавно выехали отсюда. Обе дочери сейчас в Москве, работают и учатся. Мои дети давно выросли, игрушки выбросили, а при переезде на новую квартиру выбросили и много вещей. Поэтому моя квартира строгая в этом плане.

Понравился мне и велотренажер. Я даже стал на нем «ездить» и . несмотря на насмешки, язвительные шуточки и всякие советы домашних, с гордостью показывал сколько проехал, с какой скоростью, сколько сжег килокалорий.

Потом на ихнем компьютере мы будем переписывать старые песни с аудиокассет на СД-диски и спорить о качестве, разглядывать фотографии и я, купив чистый диск перепишу себе и фотографии и игры.

Отобедав и отдохнув, начали разыскивать писателя и музыканта, журналиста и педагога Гену Александрова. Он сам из Михайловки. Сейчас работает в газете, пишет книги. Публиковал несколько моих рассказов в газете и в книге. Я привез на диске ему еще около 40 рассказов.

Позвонили в редакцию, там сказали, что он в отпуске, но телефончики дали. Домашний не ответил, а по мобильному чей-то пьяный голос отвечал, что это психбольница и посылал нас далеко-далеко. Дальнейшие попытки имели такой-же результат.

А вечером поехали в гости к моей сестре Нине, которая живет в своем доме на СМП, на Южной улице. Немного заблудились, попав на Бамовскую. Сбил с толку новый строящийся огромный дом, даже два дома, какого цыгана, разбогатевшего на приеме цветного металлолома

У Нины уже сельский уклад, ковры, рюшечки. Огромная кровать не меньше чем 2 х 2 метра. В доме газ и вода и даже туалет. Дом обложен кирпичом. Огород с картошкой, виноград, цветы, пес Малыш. Все своими руками. Договорились завтра ехать в Злобино.

День начинается с походов на ближайший рынок. В городе много вязкой пыли между тротуарами, такой нет в Подмосковье. И трава, знаменитые калачики. Их я больше не встречал нигде. Виноград раньше тоже не рос в Железногорске.

Едем в Злобино. Первая остановка на Дубу. Ищем могилу тещи, полем траву, теснота, памятник наклонился вперед. Кладем цветы, конфеты и ищем могилу тестя. Памятник узкий, красивый, с огромной фотографией деда. Наводим порядок, цветы, несколько слов и едем дальше.

Вторая остановка у Кузнецкого колодца в Михайловке. Вода вкусная, а вот купель разочаровала, неухоженная, вода с мусором и окурками.

Потом знакомое Рышково. Здесь я окончи среднюю школу. Поворот на Злобино. Ни Бесединки, ни поселка слева не видно за кустами и деревьями. Дорога ужасная.

Кладбище. Огорожено, не очень и заросшее. Могилы отца и матери. Выкорчевываем тяпкой траву. Цветы, конфеты. Здесь просторно. Рядом могила Ивана – мужа Нины. И его всей семьи. Нина говорит, что себе она определила место здесь рядом с Иваном и недалеко от родителей. Раскладываем на столе нехитрую снедь. Поминаем родителей.

Решили проехать по селу. Дороги практически нет. Кусты и деревья скрыли дома, осторожно едем сквозь этот лес. Кое-где можно разглядеть отдельные хаты. Ни людей, ни машин, ни скота, ни гусей или кур нет. А раньше на велосипеде не проедешь – кругом стада паслись.
Вот и моя плотина, прудок, мой дом. Судя по лаю собаки в нем есть жизнь. Фотографируемся и с трудом огородами уезжаем, выбираясь на Кармановскую дорогу. С тыла видны огороды с картошкой и дома. Почти 10 лет я не был здесь.

Карманово, Михайловка. Теперь мы проезжаем прямо по Советской. Вот и сгоревший тещин дом. Печальное зрелище. Едем до Криницы. Пьем вкуснейшую холодную воду, набираем с собой в город бидон воды, фотографируемся.

Сколько раз, бывая в отпуске у тещи, я ездил сюда на тележке с молочной флягой за водой, вдыхая запах луговых цветов и вечернего воздуха. Возвращаясь, опять тормозим у дома, где родились и выросли Тамара и Владимир.

В Михайловке провели газ. Зияет пустотой и заброшенностью когда-то новый, а теперь безнадежно старый универмаг. Заходим в чистенький и аккуратный магазинчик к Рае. Здесь был и хлебный магазин, и пивная, и кафе, теперь минимаркет. Раи Харлановой нет и мы едем в гости к Лене Пономаревой –нашей племяннице

С Сагайдаковыми мы общались всегда и часто. Я ездил к ним в отпуск в Литву в Плунге, они часто бывали у нас. Их дочь Лена в детстве называла нас «папа Витя» и «мама Тома» в отличие от родных просто мама и папа. Это было как-то естественно. Но она продолжает нас так называть и сейчас, хотя у нее самой уже двое детей. И когда она произносит «пап Витя». невольно улыбаешься.

Дом старый, но просторный. Сразу бросилось в глаза сочетание сельской жизни с городской. Огород и сад, туалет на улице, сараи, цветы, собака на цепи, забор. Внутри дома газовое отопление, водопровод, ванная, домашний кинотеатр, видео-магнитофоны,часы современные на стене, большие портреты, радиотелефон, солидная попугаиха Глаша, важно разгуливающая по шкафу и колонкам, машина «Ауди». Омрачали картину горбатые стены и потолки, выдававшие солидный возраст этого дома.

Застолье, фотографии, воспоминания, планы на будущее.
На выезде из Михайловки стоял дом тещи Александрова и мы подрулили к нему. После долгих стуков и звонков, дверь открыла старая женщина, подозрительно нас разглядывавшая. Я представился, рассказал зачем ищу Гену. Теща сказала, что Гена в Питере, там внук Иван поступает в консерваторию и вернется Гена не раньше вторника. А жена Нина Владимировна вчера была здесь в Михайловке, потому и телефон не отвечал. Про мобильный я тактично промолчал.

Остановились и сфотографировались у стелы «Железногорск»
Уже дома я позвонил снова на квартиру Александрова. Поговорил с его женой. Сказал, что диск оставляю Любе Глухих и просил передать Гене, чтобы он связался с ней.

У Вовы болят глаза и он каждый день ездит на уколы. Колят в глаз!? Ужас! Я бы умер от страху.
Прогулялись по городу, сделали часть фотографий, кое-какие покупки. Вечером приехала в гости Рая. Она сильно постарела, но все тот же картавый голос, те же суждения, правда уже нет той напористости и безаппеляционности, что были раньше.

Опять езжу на «велосипеде», смотрю местную программу. Но «своего» диктора Наташу Коростелеву так и не увидел. Наташа – землячка, она из Злобино, дочь Коли Тиханка. А Колю, его брата Ивана, их отца Митрона я хорошо помню. Говорят, что Тиханок разошелся с женой. Наташу я никогда не видел, но вот связывает же нас какая-то ниточка.

Побывал в сквере Победы, в элитных магазинах здесь проще, чем в московских даже самых задрипанных, но с больщими амбициями.

В день отъезда в гости и проводить приехали и моя сестра Нина, и все Сагайдаковы
Сумбурный стол, мы укладываем чемоданы

Прощальные пейзажи родины. Когда я еще соберусь приехать сюда?
Вокзал, снова поезд, такой же вагон. Только теперь у нас оба верхних места. Перед вагоном толпятся пассажиры. Бросаются в глаза колоритные из них: две женщины с двумя детьми и огромными чемоданами на колесах. Только ко бы не с нами! – Молим мы Бога. Но так и вышло – мы едем вместе. Рядом поселяется молодая пара с огромной собакой колли. Интересно, мне билетов не нашлось, а для собаки билет есть. Собака ведет себя инфантильно в отличие от детей, которые орут, кричат, лезут на полки, лезут к собаке. Мать и бабушка Кристины и Егора, так зовут ребятишек, то и дело лупят их.

В вагоне уже +30 градусов. Ночью включают кондиционер. Через час мы уже задубели от холода. Я просыпаюсь от хождений по вагону, бесчисленным остановкам, от прикосновений к ледяному ограждению полки.

Все когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот короткий отпуск и наша встреча с малой родиной. Мы увезли от туда подарки и массу воспоминаний.
А завтра мне уже опять на службу.

 Отправлено: 26.12.13 20:55. Заголовок: Талантливо написано!..

Талантливо написано!

 Отправлено: 27.12.13 01:03. Заголовок: Талантливо написано!..

цитата:

Талантливо написано!

Согласен. На форуме есть, что почитать. Например, это.

 Отправлено: 04.01.14 15:24. Заголовок: Цикл коротких расска..

Цикл коротких рассказов о моем деревенском детстве…

В ИЮЛЬ КАТИЛОСЬ ЛЕТО…

Жара, июль, деревня…
Я, набегавшись и наигравшись, блаженно вытягиваюсь на старенькой раскладушке у себя в дворе под раскидистым тополем. Налетающий ветерок студит бока, шевелит листья тополя надо мной и иногда сквозь них на меня падает полосками солнце, слепит глаза, греет бока.

Я закрываю глаза то ли от солнца, то ли от усталости. Еще недавно мир был наполнен тишиной, а закрыл глаза и слышу говор петуха, нашедшего зернышко и созывающего к себе всех кур, шелест листьев тополя, иногда переходящий в ропот и гул. Где-то вдали слышен трактор, а вот чего-то испугавшись загоготали гуси в нашем пруду. Тяжело заворочилась свинья в закутке сарая. Прибежали утки с пруда, пощелоктав остатки зерна в корыте, вновь убежали к пруду, чтоб через полчаса вернуться вновь. Я их не вижу, но представляю, как они бегут, смешно переваливаясь с боку на бок. Вот кто-то прошел мимо дома, слышен разговор, я пытаюсь вслушаться, но неохота. Сколько же в мире звуков нас окружают! А мы часто их и не слышим.

По моему лицу бродит лучик солнца. Он греет щеки. Лицо само расплывается в улыбке. Глаза только сильнее зажмуриваются. Тепло, хорошо, тихо… Покой и блаженство растекаются по всему телу….
Тогда я не знал еще, что это и есть счастье, когда ничего человеку не надо, кроме солнышка и тишины.

Пройдут годы. Еще далеко впереди меня будут поджидать армия и войны, революции и перевороты, победы и поражения.
Будет и солнце, и июль, но не будет Счастья. Уже никогда не будет той раскладушки, и того тополя, того солнца и той тишины, не будет ощущение блаженства.
Мы не замечаем своего счастья, когда оно с нами, узнаем, что были счастливы потом, в августах.

А так хотелось, чтобы оно было всегда!



Продолжение следует…

 Отправлено: 04.01.14 15:30. Заголовок: ЗАМЕТКИ после жизни…..

ЗАМЕТКИ после жизни….

30 лет служил я в армии, то есть жил отдельной свой обособленной армейской жизнью, а рядом была «гражданская» жизнь. Иногда я соприкасался с нею, но чаще смотрел на нее со стороны, через экран телевизора, через газеты, журналы, радио, проезжая мимо нее на воинском эшелоне, в кабине военного бронетранспортера, сквозь узкие оконца боевой машины, шагая в строю и думая только о плече товарища.

Они были рядом, военная и гражданская жизни, но и неимоверно далеки друг от друга. У нас организованность и порядок, там бардак и наркотики, у нас дисциплина и устав, там беспредел и коррупция, у нас чистота, порядок, единообразие, там бедлам, своеволие, голубые и розовые. у нас приказ и культура, там хаос и западные стандарты – все это пугало, настораживало.

Армия казалась мне родной, «гражданка» - враждебной. Хотя бывало порой я и ненавидел армию, боролся с нею, боялся ее, но я был ее воспитанником, учеником и неплохим учеником. Я умел держать ее неожиданные удары. Одно объединяло эти две жизни: дураков и там, и там хватает. И потому другой жизни, кроме армейской, для себя я не представлял.

Но прошел срок и меня выкинули из привычной армейской жизни, где все было расписано по минутам и часам все мои действия. Выкинули в ту гражданскую жизнь. Где не нужен распорядок, и чистый внешний вид, где не нужно подстригаться и можно носить все, что хочешь. Где ты сам должен определить себе задачи, но если ты и не выполнишь их с тебя никто не спросит.

Мне казалось, что первым делом я отосплюсь на «Гражданке», но вставать вольным человеком я стал даже раньше. А решать мои проблемы все сразу отказались: прописка, жилье – из всех властных кабинетов меня выставляли, порой так грубо и унизительно, будто я проворовался и пришел просить снисхождения.

Я привык в армии, что меня вежливо выслушают, если я прав, помогут, если не прав, растолкуют, даже пообещают помочь. А здесь «в этой жизни» меня грубо выставляли из кабинета, даже не дослушав. В лучшем случае отправляли в другой кабинет.

А кабинетов было очень много.. Администрация и соц.защита, банк и милиция, поликлиника и больница, пенсионный отдел и жилищная контора, мосгаз и мосэнерго – нет им конца и края.

В армии не обращал внимания на свое здоровье, там планово проходил комиссии, кто-то смотрел за моим здоровьем. Теперь же я почувствовал, что здоровье все-таки сдает. Из поликлиник меня гнали, как чумного – иди в свои военные госпиталя. Госпитали были далеко.

Пенсия была маленькая, меньше, чем у колхозницы и надо было искать работу, Встал вопрос – какую. И я впервые задумался, а что я умею делать? То, что я умею делать, в этой жизни не нужно. Стрелять, вырыть окоп, рассчитать траекторию полета ракеты – нет, нигде не требуется.

В кадровых отделах мне отказывали тем, что обещали позвонить. Посчастливелось устроиться электриком на базу отдыха. Работал за десятерых при 12 часовом рабочем дне. Работал и электриком, и радиомехаником, и телефонистом, и дворником, и сантехником, и садовником, и читал лекции, и снимал кино – все это одновременно, людей не хватало, но получал гроши.

Другие же и работали меньше, но получая зарплату, мне при росписи закрывали небрежно бумажкой графы других. Потом только я узнаю, что каждый из них стоял минимум на трех-четырех должностях, где по полставки, где по паспорту старого отца или матери. Стало неприятно, что меня так обманули. Но и научили.

Выясняется, что почти все военные, выйдя на пенсию, идут в охрану. Они дисциплинированы, они привыкли что-нибудь охранять и защищать. Пошел и я . Охранять приходиться частное добро новоявленных буржуев. Если кто-то из них в возрасте, то еще ничего, а новые русские – молодежь в серьгах, цепях и кольцах охрану не замечают, либо уже ждут от нее поклонов и «чего изволите». Но старое воспитание сломать сразу трудно, спина не гнется. Но со временем воспитают поколение профессиональных холуев.

Гражданская одежда сидит мешковато, короткая стрижка выдает мое прошлое, жуткое волнение испытываю, входя в любой кабинет, я готов, я жду, что меня сейчас обхамят и выгонят.

Банк не выдает мне мою пенсию – потому что от волнения я не могу расписаться два раза одинаково. Пришлось писать доверенность на жену, она получает за меня.

Вот уже много лет я живу в этой жизни, стала забываться армия, но я все равно, как чужой смотрю на эту жизнь со стороны, как тогда… Я не считаю ее своей, как считал своей армию.

 Отправлено: 04.01.14 15:35. Заголовок: РАЗГОН ОБЛАКОВ «…М..

РАЗГОН ОБЛАКОВ

«…Мы не сеем и не пашем,
А валяем дурака.
С колокольни х..м машем,
Разгоняем облака…»
ПЕСНЯ.

Старый дед уже неделю готовился к празднику. Трясущимися руками он собирал только ему видимые пылинки со старого кителя, бренча орденами и медалями. Согнутая старуха старалась помочь ему, поддерживая тяжелый мундир. Слава Богу дожили до очередного Дня Победы! Свои года они, прошедшие тяжелую войну и не менее легкий мир, считали от дня Победы до дня Победы. Только там, на празднике они видели, кто пришел, а кто нет.

Провинциальный подмосковный городок. С утра льет дождь. Праздник испорчен, но ветераны все равно медленной походкой идут к вечному огню. Им надо заявить, что еще один год они прожили, помянуть погибших и не пришедших, не доживших до этого праздника.

Дождь опять какой-то странный На лужах белая окантовка, по стеклам машин и домов стекают белесые полоски. Белый осадок оседает на боевых медалях и седых волосах ветеранов. Неприятный осадок оседает в душе. «Лужков опять облака разгоняет!» – говорит кто-то с горечью, - «Будто в Москве люди живут, а здесь нелюди!»

В Москве Президент с улыбкой говорит высокопоставленным гостям, что дождь сейчас кончится, тучи разгонят. Журналисты отмечают изумление японского премьер-министра. Он впервые слышит, что можно воздействовать на природу, отменять дождь. Япония – это вам не Кот-ди Вуар, не Полинезия. Развитая страна, где сформировалась своя высокоинтеллектуальная нация, не ельцинские маргинальные «россияне», а японцы. Где не позволительно на них ставить эксперименты.

Праздник для своих продолжается. Закрытая Красная площадь, несколько сот избранных ветеранов, либо родственники, либо по протекции кремлевских небожителей, смотрит шоу.. Ветераны, в основном попавшие в армию (в армию, не на фронт) в 1945 году, может чуть раньше, воевавшие в тыловых подразделениях, в обозах и потому уцелевших, либо не воевавшие, а служившие в армии на освобожденной территории, а то и там, куда война не докатилась вообще.

С подмосковного аэродрома взлетают и взлетают самолеты, которые несут в провинцию навстречу тучам тонны реагента. Раньше использовали соль, натрий, магний, но сейчас дорого и используется обычный цемент. Его тоннами разбрасывают над тучами в 50-100 км от Москвы на головы «немосквичей», то есть людей второго сорта. Гибнут рано посаженные овощи и фрукты, цветы, цветущие яблони и вишни, кустарники. Заливают цементом поля и леса, реки и озера, города и деревни, улицы и людей. Праздник.

Но природа сильнее Лужкова. И вот уже мы видим по телевизору, что президент встречает гостей под зонтиком. Дождь уравнял нас в демократии. Напрасно выкинуты тонны цемента, напрасно надрывались московские летчики. Ну а моральные убытки старого деда-ветерана и его боевых товарищей никто не будет считать. Чай не Япония.

 Отправлено: 04.01.14 17:56. Заголовок: ВСТРЕТИЛИСЬ …Лето!..

ВСТРЕТИЛИСЬ

…Лето! Работать не хочется. После многодневных препирательств и отказов мне наконец-то дают отпуск. Более того, в отпуск ушла и Тамара. Мы собираем вещи. Хорошее настроение омрачает лишь отсутствие билетов. Но мы согласны на другой день, в разных вагонах. Все-таки отпуск! И он дался нам нелегко.

…Деревня Злобино. У Веньки и Вали гости. Они приехали издалека, из Казахстана. Они не были в родной деревне много лет. А их дети вообще здесь никогда не были – они родились в Казахстане. Венькины сестры Зоя и Женя гостят на родине. Они уехали осваивать «целину», да так там и остались. Их отпуск подходит к концу. Они уже взяли обратные билеты и собирают чемоданы.

…Я знаю о существовании своих двух родных тетей. Я помню их в детстве и потом, когда провожали их, комсомолок, на «целину». Больше мы не встречались. Я иногда писал письма тете Зое, она отвечала. Но это было редко. А хотелось бы увидеть, поговорить, порасспросить. Да и уже дети у них – мои двоюродные братья и сестры, которых я никогда не видел. Вот бы встретиться. Но ничто не намекало на то, что такая встреча может состояться.

…Они стоят и ждут автобус на город у окраины деревни. Сельчане шумно заполняют пришедший автобус, маленький «ПАЗик» и он медленно разворачивается.

…Мы ждем автобус на автовокзале в городе. Берем билеты в кассе. Я протягиваю проездной. Наконец, автобус отваливает и направляется в Михайловку – нашу пристань в отпусках. В Злобино я давно не езжу, ссора с родителями затянулась на годы. В поезде и в автобусе я, глядя в окно, жадно ловлю приметы родины. Вот изменился пейзаж, вот мелькнуло знакомое с детства название, вот прошел кто-то знакомый. И все это наполняет мою душу радостью встречи с родиной..

…Автобус въехал в Михайловку, спуск от почты и больницы, сейчас он повернет в центр. Справа от аптеки выезжает «ПАЗик» с табличкой «Злобино» и поворачивает нам навстречу. Сердце начинает стучать громче. Это «твой» автобус, в нем твои земляки, может знакомые. У окон сидят женщины с детьми, равнодушно глядя в окно на наш автобус. Автобусы разминулись и пошли по своим маршрутам.

…Так мы встретились. Я узнал об отъезде родни только на другой день от сестры Нины. А они, наверное, и вообще не подозревают, что проехали в двух метрах от меня.

 Отправлено: 04.01.14 18:14. Заголовок: Москва, Мясницкая, ш..

Москва, Мясницкая, штаб МО ПВО, встреча ветеранов гвардейского Путиловско-Кировского полка....

Неожиданно в проходе сталкиваюсь с широко улыбающимся молодым человеком.
- Я – Олег Кудымец, - представляется, - Пал Борисыч говорит, что Вы где-то здесь!
- Здравствуй, здравствуй – приветствую я бывшего фельдшера дивизиона.
А меня уже толкает какой-то худой незнакомец.
- Не помните меня, - спрашивает.
Что-то знакомое, но фамилию не могу вспомнить.
- Я аккумуляторы у Вас заряжал, - пытается напомнить он и его потоком уносит дальше по коридору.
- Сидоров, - вспоминаю я, но он уже далеко.
Что говорить, забываются фамилии. А если честно, то и во время службы я не всех знал по фамилии. Я служил в Рузе, кто-то на дивизионах, мы и не встречались порой ни разу.

Паша Корочкин, профессор МГУ, подарил мне диск с записями прошлых встреч ветеранов полка.

- Какой-то ветеран с окладистой седой бородкой пристально посмотрел на меня и ничего не сказал. Опять не могу вспомнить.
И только столкнувшись с ним на фуршете, выясняется, что это мой сосед и начальник штаба нашего дивизиона Владимир Белоусов. Когда-то я сам перевозил его семью из Воробьев к нам в Коковино.
А вот фамилию весельчака в белом костюме вспомнил только дома – Купцов, тоже наш офицер наведения.

Ко мне подошел незнакомый офицер. Представился – Журин. Именно он собирал материалы, составлял книгу. Он стал показывать где в книге он разместил материалы про мне и мои материалы. Я поблагодарил. Было приятно похвастаться фотографией и биографией в книге, своими несколькими рассказами, узнать свои материалы в разделах книги.

Фотографии, фотографии, фотографии... Вопросы, расспросы... Что ты, как ты, как семья, как дети...
Сколько ветеранов, командиры, начальники, сослуживцы. Все пополнели, постарели, кого-то не узнать.

Меня спрашивает Сапронов, командир дивизиона, с которым учились в Гатчине. Он расспрашивает о старшине Певневе И.Н., об обстановке с квартирами военных пенсионеров в Рузе.

Среди ветеранов замечаю нестареющих наших бойцов Резникова Ивана Петровича, работал в партучете, но главное – заведовал кассой взаимопомощи, а из известных – Николая Николаевича Колесника, участника боев во Вьетнаме.

Торжественное собрание, меня представляют как соавтора книги про полк, которую сегодня презентуют. Всем участникам раздают по экземпляру книги.
Здесь же и командование нынешнего полка с Валдая.
Я беру автографы....

Потом фуршет в огромном зале....
Мы из Рузы приехали несколько человек. Нас называют "делегацией из Рузы".
Нас очень тепло встретили. Начальник политотдела приехал лично на Белорусский вокзал.
Уехали мы немного раньше, добираться далеко.
Все очень понравилось и встреча запомнилась.

Недостатки:

Конечно, несмотря на громадную проведенную работу по организации такой встречи (чего стоит только доставка подносов с пищей в лифте на 7-ой этаж), заметил я и несколько шероховатостей:

- пытались всячески избавиться от советского формализма, не использовали знамена, стоявшие на сцене, не развернули, не предложили сфотографироваться у них.
- Кировский завод не изготовил какие-либо значки к юбилею (как всегда раньше) и не вручили их ветеранам. А было бы здорово оставить память о встрече.
- Полк не догадался привезти десяток грамот или письменных благодарностей и вручить ветеранам, кто не теряет связи с полком, пропагандирует его славную историю.

Последняя встреча на Мясницкой...

 Отправлено: 04.01.14 18:34. Заголовок: Цикл коротких расска..

Цикл коротких рассказов о моем деревенском детстве…

СУНДУК

Из детства хорошо запомнил старинный сундук с коваными углами и полуовальной крышкой, который за ненадобностью стоял у нас в чулане. Любопытство заставило меня залезть в него. Причем я долго не мог поднять тяжелую крышку, а когда поднял, то разочаровался. Никаких богатств и сокровищ в нем не было. Старые вещи, пальто и т.п., которые и носить уже нельзя и выкинуть жалко.

Правда слева у стенки было отделение, как шкатулка с крышкой. В ней оказалось много интересного: иголки и шпильки, наперстки и пяльцы, спицы для вязания и тому подобная мелочь, представлявшая интерес для мальца.

Но самое главное, там я нашел узелок с пряниками. В доме редко бывали конфеты и пряники, только по праздникам. Пряники были «толкачики» - длинные с головками по концам. Я взял один, съел – узелок не уменьшился.

На следующий день я утащил еще один – и узелок опять остался таким же. Так я стал наведываться в чулан регулярно.

Но однажды случилась беда. Сверху узла с пряниками лежали новые чулки матери. Я их всякий раз перекладывал на край сундука, а потом опять ложил сверху. Но тут я их случайно столкнул с края сундука и они упали в ведро с керосином, стоящим рядом с сундуком. Керосином мы заправляли керогаз, на котором иногда готовили пищу.

От страха я выхватил чулки, выжал их и положил на пряники, быстро закрыл сундук и убежал.
Сколько не слоняйся по улице, а домой возвращаться надо. Там меня уже ждала мать с отцовским армейским ремнем.

Мать хлестала меня ремнем, а я забился в угол на печке и пытался закрыться руками, ловил свистящий ремень. Мне удалось это сделать, но второй конец с тяжелой бляхой ударил меня по голове. Мать остановилась только увидев кровь…

До сих пор я очень люблю пряники…

Продолжение следует…

 Отправлено: 06.02.14 11:44. Заголовок: СТЕРЕОТИПЫ. В жизни..

СТЕРЕОТИПЫ.

В жизни мы с НИМИ миримся, порой не замечаем ИХ, но они очень мешают нам жить. Это устоявшиеся стереотипы, вековые заблуждения, ставшие общепринятыми нормами и правилами. Они стали нашими привычками. А человек – раб своих привычек.

Вот только некоторые из них:

1. Все мы желаем друг другу мира и согласия, хотя уже давно известно, что бурные ссоры гораздо полезнее для здоровья.
2. Уже давно ни для кого не секрет, как вредны для здоровья утренняя зарядка, ранний подъем, быстрое вскакивание с постели. Бешеные перегрузки на организм, скелет, позвоночник.
3. Почти никто не спорит с тем, как вредны лекарства, любые, как вредит любое вмешательство в организм, тем более хирургическое. Потому РАК так реагирует на операции – быстрым и смертельным исходом.
4. Всем известен огромный вред диет. Организм САМ требует тех или иных продуктов, необходимых ему сейчас. Вот потому мы часто говорим, «что-то арбуза захотелось», к примеру. Он знает, когда ему надо спать, отдыхать, выпивать или работать. Все должно быть в меру.
5. Урон здоровью приносят умывание и обливания холодной водой, тем более снегом, частая чистка зубов. Зубные пасты – набор химических элементов, которые вредят здоровью.
6. Вреден свежий воздух, открытые форточки. Их надо открывать, но только когда в помещении нет людей.
7. В то же время очень сильно преувеличен вред курения, алкоголя. Полезных свойств в них если не больше, то уж не меньше, чем вредных.
8. Особый вред людям приносит реклама, предлагающая нам делать то-то и то-то, есть то-то. И человеческая корысть. В погоне за наживой люди не жалеют ни свою жизнь, ни тем более чужую.

А вообще-то, жизнь сама по себе вредна для здоровья. От нее умирают. Всегда.

 Отправлено: 06.02.14 12:09. Заголовок: «Годы, гады…» ..

«Годы, гады…»

Проходит наша жизнь. Быстротечно наше время! Эта быстрота зависит от возраста, чем старше мы – тем быстрее летит время. Лишь замечаем, как рядом с нами вдруг кого-то не стало! И мы вспоминаем, каким был этот человек, как стало его не хватать, хотя еще недавно порой и не замечали его, или он раздражал нас. И это не лицемерие, а жизнь – не ценим того, что имеем.

Еще лучше заметно время по детям и внукам. Остановившись на мгновенье вдруг замечаем, что вчерашние сопляки, нынче уже женились и вышли замуж, кто-то достиг чего-то в жизни, кто-то сломался.

А что знаем мы о своих родных и близких? Хотя бы о живых. Мы с кем-то поддерживаем отношения, общаемся, помогаем и то не всегда. И это небольшой круг общения. У кого-то он больше, у кого-то меньше. А сколько дальних родственников у нас? Подчас и не подозреваешь о их существовании, о тысячах нитей, сплетенных историей и годами, соединяющих нас между собой. А ведь по сути – это наша семья. В ней наши корни, наша история. Она предопределяет нашу гордость, нашу уверенность в себе, нашу судьбу, питает нашу духовность, передает опыт. Возможно наследует и определяет наши таланты, успехи и неудачи тоже, формирует на генетическом уровне характер и поступки.

Я тоже прожил немало лет, прожил почти не задумываясь о тех, кто меня окружает и мои родственники живут порой не подозревая о моем существовании. Сейчас спохватившись, я вдруг захотел узнать кто они – мои близкие и дальние родичи, чем знамениты, чем занимались и занимаются, как прожили или живут сейчас такую непростую жизнь. Некоторых я знал лично, других знаю до сих пор, но порой я не знал кто и кем приходится мне, а если узнавал, то быстро забывал. Какие связи нас связывают, какую ответственность и какие обязательства мы несем друг перед другом.

Многих уже нет в живых, другие далеко от меня. И сейчас мне хочется вспомнить их всех, всех, кого могу, живых и мертвых, далеких и близких. Это моя обязанность перед родней – вспомнить! Вспомнить и передать эту память о Большой семье – Доме Коростелевых – своим сыновьям. Передать им чувство гордости за нашу семью, за нашу Фамилию. Уверен, что это им будет помогать в жизни.

За многие годы мне удалось создать рукописную книгу «Дом Коростелевых», материалы для которой я собирал по крупицам истории почти 1500 моих близких и дальних родственников, о ком-то целые рассказы, о ком-то только имя и фамилия. Эта книга – часть моих дневников. И пусть уже более 1000 родственников из этой истории покинули этот мир, есть еще около 500 человек живых. И пусть порой многие из них не знают меня, меня утешает мысль, что я знаю о них, порой вспоминаю, о ком-то и пусть эта память поможет им…

ЧАСТЬ 1.
«…30-е годы ХХ века. Сталинизм, репрессии. В Поволжье ликвидируется немецкая республика. Немцы вывезены в бескрайние и пустые степи Казахстана. Среди репрессированных – одна семья: высокий мужчина, чахоточная женщина и двое маленьких ребятишек с небольшими узелками в руках. Они уже догадываются какой страшный рок повис над их красивой фамилией «Присс», но они молоды и потому верят и надеются на свое счастье. Они начинают рыть землянку, начинают обживать бескрайнюю продуваемую ветрами степь. Они начинают новую жизнь…»

«…40-е годы. Из репрессированных немцев формируют Трудовую Армию Мобилизован в нее и старший Присс. В нищете и голоде осталась одна с детьми больная жена. Вскоре она умирает, оставив в холодной землянке двоих никому не нужных ребятишек.Идет страшная война, а они немцы, значит враги...

Отец узнает о смерти жены и… бежит из Трудовой Армии, которая на Волге рыла и строила оборонительные укрепления. Даже сейчас трудно представить себе ситуацию: немец дезертирует из Трудовой Армии во время войны!

Он успевает добраться до Казахстана, найти детей, уговорить чужую женщину приютить детей. У нее свои дети и муж на фронте воюет с немцами. Можно понять и ее страх, и ее жалость к чужому горю, и ее подвиг, когда она спрятала чужих детей, да еще немцев, детей дезертира…

Еще до рассвета отца арестовали. Просто чудо, что его не расстреляли, а направили в лагеря, чтобы стереть в «лагерную пыль». Выжить там – подвиг, а остаться человеком – вдвойне, это победа огромной силы духа…

Детей пытались несколько раз отправить в спецраспределитель, но всякий раз чужая женщана, ставшая им родной матерью, спасает их. Они все голодают, едят крапиву и картофельные очистки. И они уже усвоили, что они враги, волчата и надеяться им больше не на кого. Они немцы..»

«…50-е годы. Хрущевская оттепель. Отец выжил в лагерях и вернулся в Казахстан к своим детям. А вот муж той женщины, приютившей детей Присс, с фронта не вернулся.
Он погиб в Подмосковье, воевал в Панфиловской дивизии.

Присс останется у той женщины, они поженятся. Люди с таким разным, но общим горем, будут поддерживать друг друга в жизни. Их объединила разная, но одна всех судьба детей…

15 лет лагерей не прошли бесследно и старый Присс умирает. Приходит извещение о его полной реабилитации, но он уже не узнает о нем….

Растет и растет аккуратное немецкое строгое и правильное кладбище в казахской степи. Степь широка, места хватает всем…»

«…60-е годы. Целина! Родины просторы, горы и долины! Осваивать казахскую степь приехали молодые, жизнерадостные и веселые комсомольцы со всей страны…
Первые колышки в степи, первые трактора, первые палатки. На табличках – звучные названия будующих городов и улиц, дворцов культуры и станций..

Двое знакомятся в той степи она – маленькая рыжая комсомолка из далекого села Злобино Курской облапсти по имени Зоя, и он – молодой высокий крепкий, но хмурый парень Николай. Им не до политики, они молоды, счастливы и верят в свое счастливое будущее. Это и есть моя тетя Зоя Коростелева и немец Николай Присс…

Но власти не забывают своих врагов, пусть и мнимых. Отказы в получении квартиры, ограничения в выезде и т.п. Немцев помнят. Им больше не говорят этого в лицо, но всегда дают это почувствовать.

Двое из четырех сводных братьев подают документы о выезде на «историческую родину» в Германию….
После долгой волокиты – снова удача – им дают разрешение и они уезжают сначала в ГДР, а затем и в ФРГ. Они поселилдись недалеко от Мюнхена в городе Регенсбург. ..

Третий остается. Он не может бросить свою жену-первоцелинницу, он уже пропитался духом энтузиазма, он осваивает целину…Четвертый уезжает на новостройки страны...
В их «досье» к записям: немец, сын репрессированного врага народа добавляется еще запись о братьях в ФРГ…»

«…70-е годы. Брежневский застой. Ностальгическая элоха, будто все были счастливы именно в те годы. Дух спокойствия. У Николая и Зои Присс рождаются два сына Виктор и Юрий Присс, потом две дочери Тамара и Валя Присс. Уже никто не напоминает им, что они немцы, они перестали быть врагами. Они уважаемые люди. И это уважение они по-строили сами. У них свой дом и большое по-немецки добротное хозяйство. Они трудолюбивы и аккуратны. Они не любят вспоминать прошлое. Они устанавливаю связи с братьями в Германии. В их письмах нет зависти, только непонятная ностальгия по такому негостеприимному, но такому родному Казахстану…

Из Злобино переедет в Казахстан сестра Зои – Евгения, затем мать – Александра Павловна., которая всю жизнь ждала с фронта своего мужа Евдокима и ненавидела немцев, по-ломавших ее судьбу и отнявших у нее мужа..
Только здесь мать узнает, что ее зять – немец. «Бог с тобой, тебе жить…» - только и сказала…»

«…80-е годы. Перестройка. Начало конца. Горбачевская демагогия. Отслужили в советской армии сыновья Виктор и Юра Присс. Женились, появились внуки Присс. Но рок, повиснув над ними в 30-е, продолжал висеть и поныне. ..

В 20 лет умирает от астмы «старший» немец Виктор, оставив вдовой молодую жену и сиротой сынишку Александра…

...Отец, как мог гнал старенькие «Жигули» в районную больницу. Широка степь, длинны и извилисты казахские дороги. Сын задыхался. Он попросил остановиться и открыть двери «Дайте подышать, подышать, дышать…» Так и умер на руках родителей посреди дедовской степи, ставшей для него Родиной…

Беда не приходит одна. Через три года второй сын Присс Юрий, заядлый мотоциклист, узнав, что его жена начала рожать в больнице, помчался туда на мотоцикле, но не «вписался» в поворот. Его доставят в ту же больницу, где через два часа он умрет не приходя в сознание, так и не узнав, что за стеной в это время у него родился сын, которого назовут, как и его, Юрием…

Растет и растет аккуратное немецкое кладбище в казахской степи…
Горе еще не раз завернет в ворота добротного немецкого дома семьи Присс. Зоя похоронит племянницу и мать…

В 1989 году они приедут в Злобино на похороны ее брата и моего отца Авенира. Она была согнута горем, но не сломлена духом. Она оставалась все той же молодой комсомолкой-первоцелинницей, воплотившей вопреки всему степные самодельные таблички в настоящие города и улицы…»

«…90-е годы. Развал государства. Реформы. Ломка судеб. Суверенный Казахстан. Мне с воинским эшелоном удается в последний раз проехать по этим суровым степям. Я не сумел встретиться со своими двоюродными сестрами – «немками с коростелевской кровью» Тамарой, вышедшей замуж за грека Килиди и Валентиной, вышедшей замуж за казаха Бекмуханбетова.

Кто теперь по национальности их дети? Да и графу «национальность» в документах отменили.. Все они подданные иностранного государства. Я дружу с ними в интернете, переписываемся, шлем фотографии... Вряд ли мы когда-нибудь встретимся, но я помню о них, знаю, что в их жилах течет частичка нашей «коростелевской» крови, хотя они, наверняка, об этом не задумываются….»

«…2000-е годы. Бегут года. Не исчезла красивая и гордая фамилия Присс. Ее носят сыновья Виктора и Юрия – Александр и Юрий…
Александр вырос, женился на гречанке. Подрос и Юрий. Они может и не знают, как жил и боролся за их жизнь прадед-каторжанин, какую нелегкую жизнь прожил их дед – целинник, как умирал в степи их отец, но, я уверен, что твердо знают, что они – «немцы» и , что это теперь не надо скрывать, что этим можно гордиться…

Из далекого Регенсбурга прилетели семьи Присс, с женами и детьми, стопроцентными немцами. Они вдыхали прогорклый, полынный запах степи, глотали песчаный ветер и слезы, глаза туманились от марева далекого горизонта. Это не они вернулись в Казахстан, это их прошлое «волчатами» встретилось им в бескранней степи…
На Волгу они не поехали..
Бегут года.
Года, что же вы делаете с людьми, гады…!?...»

 Отправлено: 07.02.14 12:20. Заголовок: МОИ ЗНАМЕНИТЫЕ ЗЕМЛЯ..

МОИ ЗНАМЕНИТЫЕ ЗЕМЛЯКИ

1. РУСАКОВ ГРИГОРИЙ ФОМИЧ

ОТЕЦ – Русаков Фома
МАТЬ – Русакова

ЖЕНА – Русакова

СЫН – Русаков
Жена – Русакова Варвара Романовна, невестка борца.

Выдающийся русский борец, атлет, чье имя стоит в одном ряду с именами Поддубного, Заикина, Луриха и других богатырей. Человек легенда.
Родился в нашем селе Злобино Дмитриевского уезда Курской губернии в 1879 году.
Работал на шахте в Юзовке.
Выиграл в 1909 году ленту «Чемпион Юзовки».
Отсюда его пригласили в Московский цирк.

В первом же бою с известным саксонским борцом, чемпионом мира О.Шнайдером, который знаменит своей «Черной маской», он выдержал 40 минут боя.

Выступал на манежах цирка, участвовал во многих соревнованиях в России и зарубежом, в Петербурге, Харькове в 1911 году, Н.Новгород, Казань в 1913 году, Пермь, Уфа в 1916 году , Киев в 1926 году и многие другие.

Потом он стал выступать под именем «Белая маска».

В 1913 году стал чемпионом мира.

Чемпион мира, неоднократный призер чемпионатов России.
Среди его соперников были такие борцы, как Н.Вахтуров, Поль Або, Мурзук, Черный, Иван Спуль, Мартон, Али Ахмет, Вернадский.

Участвовал в соревнованиях вплоть до второй мировой войны, т.е. в возрасте около 60 лет.

О нем писал журнал «Русский спорт» (например, №16 за 1910 год)(1914 год.), журнал «Геркулес» из Н.Новгорода в 1913 году.
Он весил девять пудов.
Зарабатывал на жизнь исключительно борьбой.

После революции 1917 года уходит с арены и живет в Михайловке.
В 1923 году возвращается в цирк в Курске и проводит бой с феноменальным борцом Данилой Посунько.
Через газету «Курская правда» в августе 1926 года вызвал на бой любого борца.и дал сроку три дня.

Откликнулся чемпион мира «Маска Победы» И.Муромец, на 34 минуте Русаков побеждает его. В этом же чемпионате он побеждает чемпионов мира Рощина, Крылова, Кахуту и других.

На заработанные деньги строит себе дом в Дмитриеве (улица Урицкого, дом 92), сюда приезжают его друзья-борцы.

Легенды:
Поднял кабана пудов на 15 на базаре в Михайловке.
Принес бочку с пивом на 200 литров из подвала в пивную в Михайловке.
На соревнованиях в Англии сломал шею сопернику, хотели его посадить, но увидев его бой с быком, которому он тоже свернул шею, простили
После очередной его победы он лег на арену цирка, на него положили деревянный помост, на который взошел оркестр и сыграл туш в честь его победы.
Боролся с женщиной-борцом, натертой маслом. Победил, схватив ее за груди.
Боролся с медведем. Гнул рельсы на плечах, гнул подковы, валял быков, на него клали ворота и на них въезжала лошадь с телегой и людьми, поднимал мельничный жернов.
Был знаком с царем и тот лично освободил его от воинской повинности,
На соревнованиях в Киеве забыл в гостинице фартук со спортивными регалиями и медалями. Его высылают в Дмитриев по почте, но в дороге он бесследно исчезает.
Рассказывают, что он даже «сидел» за то, что швырял мешки с зерном при проведении коллективизации на Жидеевской мельнице, в тюрьме бил урок, валил лес. Амнистирован через год, вместо полученных десяти.

После войны ехал на кузове машины из Дмитриева в Михайловку по лесной дороге. Его ударило суком дерева и сбросило с машины. (существует версия, что он сам не увернулся от сука, а хотел его сломать, чтобы он никому больше не мешал, но силы были уже не те.) Привезли домой. Его парализовало, но прожил он еще почти год. Лежал в Дмитриевской больнице. Скончался дома. Похоронен на Дмитриевском кладбище, ввиду ужасной бедности, без гроба и без креста. .
Место нахождение могилы неизвестно, на доме нет мемориальной таблички. Атлет забыт.

…Он ушел в туман,
Величавой легендой.
С красной лентой.
Через плечо…

 Отправлено: 07.02.14 13:51. Заголовок: 5.01.05 года ..

5.01.05 года гор. Руза

«ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ В ЖИЗНИ СЕМЬИ КОРОСТЕЛЕВЫХ ЗА 2004 ГОД.»

так мы жили!
год синей деревянной обезьяны.

31 и 1.01.04 – Новый год встречали у Коростелевых в Завидово. Познакомился с их неве-
сткой Оксаной и внуком Денисом. Николай приезжал за нами на машине.
А потом и отвез Тому домой. Я уехал на электричке с утра в Москву, пото-
. му что заступал дежурить ОД.
- Зарплата оперативного официально 4100 рублей в месяц, реально платят
900 рублей в сутки, всего 8 дежурств в месяц.
- Саша в отпуске и с семьей, как всвегда находится в Смоленске.

9 – 11.01.04 – в гости приезжали Саша, Оля, Данилка, Николай и Люда Коростелевы.
- Тома уволилась с базы отдыха Аннино.
- Женя служит на азербайджанской границе, принял присягу.

13.01.04 – получили посылку от Макса и Нади с фотографиями, видеофильмом и т.д.
18.01.04 – Тома в гостях у Бадеевых.

1.02.04 – Тома принята на работу озеленителем в Белый дом.
- Саша купил себе компьютер за 20 000 рублей .
- Светлана Сукорцева родила двойню.
- На работе начался рейдерский «наезд» на фирму «Мострансагентство».

6.02.04 – взрыв в метро Автозаводская – Павелецкая, 40 чел. погибло, более 130 ранено.
14.02.04 – рухнуло здание аквапарка «Трансвааль» в Москве. 26 чел. погибло, более 90
ранено.
24.02.04 – отправлено в отставку правительство М.Касьянова.

- Саша выехал на полигон.
- Макс работает на автокомбинате.

27.02.04 – Приезд Макса на машине в Москву, заезжал ко мне на Мневники.
- В гостях были В.Бадеев и Г.Бжезановский – одноклассники Макса.

1.03.04 – в Железногорске умер Иван Шворнев – муж сестры Нины. Люда и Николай ез-
. дили на похороны в Злобино.

4.03.04 – купил новый сотовый телефон «Моторола Т-192»

12.03.04 – в Киеве в нищете умер известнейший артист Бронислав Брондуков. 66 лет.

14.03.04 – выборы Президента, голосовали в Орешках.
- в Москве сгорел Манеж.

- почти каждыц день отключается свет, отключаются эл.обогреватели, в доме нет отопления.

19-23.03.04 – Тома ездила в Питер на день рождения внучки Дианы.
- Саша на полигоне.

3-5.04.04 – приезд Макса на «Газели».
- очередное отключение света и воды.

22.04.04 – сильный приступ почечной колики, вызов «Скорой», Боткинская больница.
24.04.04 – приступы колики, вызов «Скорой», Рузская больница.
26.04.04 – колика, вызов Николая с машиной, 126 поликлиника в Кубинке, госпитали-
. зация в Кантемировский госпиталь.

6.05.04 – выписан из госпиталя.
15.05.04 – вышел на работу. Дежурю по двое суток.

14-16.05.04 – приезжал Макс
- Саша начал сдавать экзамены в Новочеркасске в Академию.
- Женю из учебки в Дербенте направили на заставу в горах в Дагестана.

21.05.04 – Диана попала в больницу.
- Макс в командировке в Череповце.
- Саша поступил в Академию.

29-30.05.04 – приезд в гости Коростелевых и сестры Нины.
- Иван и Оксана ездили в отпуск в Анапу.
- Виталий Лайко вышел на пенсию, уехал в деревню, но вскоре вернулся
. на работу.
- В Тучково мне стало плохо, вызов «Скорой»

21.06.04 – день рождения Томы.
- 25 лет свадьбы Коростелевых Люды и Николая.
27.06.04 – приезд в гости Коростелевых с внуком Денисом.

6-11.07.04 – приезд в гости Макса, Нади и внучки Дианы.
- приезд в гости Коростелевых с Денисом.
- Саша с семьей в Смоленске.

17-19.07.04 – приезд в гости Саши, Оли .(Были в Питере, заехали к нам, были у меня
на работе в Москве.
25.07.04 – год работы в ЧОПе.

Август – купили Томе новый сотовый телефон «Сони Эриксон» за 3100 рублей.
- купили мне костюм за 3235 рублей и часы «Победа» за 200 рублей.
- Саша приватизировал квартиру в Славянске и переехал в Питер.

- В Греции началась очередная Олимпиада.
- Террористки взорвали два пассажирских самолета
- Принят закон об отмене льгот с нового года.
- Выборы Главы Администрации Рузы – избран О.Якунин.

Сентябрь – меня приняли в комитет СПО по борьбе с оргпреступностью.

1.09.04 – беспрецендентный захват чеченскими боевиками школы в Беслане, паралич власти, тысячи жертв.

Октябрь – по частям купил себе старенький компьтер в полном комплекте.
- приезд в гости Филатовых и А.Разумова из Питера.

24.11.04 – приезд Макса.

15-17.12.04 – приезд Макса.

31.12.04 – получены ключи от новой квартиры в Рузе.

Вкратце - таким был 2004 год для меня и моей семьи, таким он был для страны....

 Отправлено: 09.02.14 11:10. Заголовок: А я не стихи запишу,..

А я не стихи запишу, а об авторе:
Однажды летом на автостанции в Рузе....

Однажды сидел я на скамье на автостанции в Рузе. И заметил девчушку лет 13-15 с тетрадкой и авторучкой. Она что металась по перрону, потом неожиданно подсела ко мне (рядом было только одно место) и стала что-то быстро писать в тетрадь.

Она то писала, то останавливалась, по-школьному грызя кончик ручки, смотрела каким отрешенным взглядом в небо и снова начинала писать.

Я сразу догадался, что она пишет стихи. Но почему здесь? Да и по ее виду не скажешь, что ее увлекает лирика: одета по-летнему, по-современному, то есть чуть-чуть.

Не утерпел, (наверное, это плохо) незаметно склонился к ней и стал читать, что она пишет.
Я считал, что писать стихи - дело интимное. Она же не обращала на меня никакого внимания.

Я поразился. Стихи были что называется высокой поэзией. Девчушка писала, зачеркивала хорошие строчки и писала новые, еще лучше. Она считала слоги, ударные, безударные - совсем как я.
Порой она задумывалась над рифмой и мне хотелось ей подсказать - я втянулся в процесс. Сам стал рифмовать...
Но побоялся, что меня не так поймут. Спугну.

А так хотелось спросить: кто ты, пичуга? Как зовут?

Но она так же внезапно упорхнула, как и прилетела.
Вот видно прижало ее так, что она больше не могла терпеть: слова и чувства рвались наружу.
А я остался ждать автобуса!

 Отправлено: 11.02.14 15:34. Заголовок: К У Л Ю Х А Однажд..

К У Л Ю Х А

Однажды сильный пожар прошелся по деревне. Много сгорело домов, сараев, риг. Погибли люди, скот. С тех пор улица «Королевка» стала называться «Гореловкой»
Сгорела и хата Акулины. Вместе с хатой сгорела престарелая мать Акулины.
Хоронили погибших всем миром в один день.
Отец погиб еще раньше – в японскую войну в далекой Маньчжурии.

Акулина осталась одна, да еще отчаяние и слезы. Построить новую хату ей было не под силу.
Ночевала у сочувствовавших соседей, днем ходила по соседним деревням попрошайничала, собирала куски хлеба, кукурузные початки, обноски, тряпки.

Сельчане – кто смог отстроился заново, кто-то уехал из деревни в город, кто-то подался в революцию. Община всем миром построила для Акулина хатенку 3 на 3 метра, но с печкой, а это в деревне главное.

Акулину взяли в школу уборщицей, денег не платили, но община выделяла ей немного зерна, керосина, дров, торфа. Помогали и люди, принося, ставшие ненужными вещи: то ложку, то кружку. Кто принесет старый зипун или платье.

Так и жила она, пока не запылала гражданская война. Люди осатанели, стали злыми, перестали помогать Акулине, перестали подавать на улицах

Опять наступили черные дни.

Акулина, чураясь подруг. лежала на нетопленной печке, укутавшись в лохмотья и мечтала о красавцах-женихах, о богатых нарядах.

Советская власть с ходу взялась помогать таким беднякам, как Акулина. Ей выделили землю, с которой она не знала что делать. Ей везли наряды, посуду, экспоприированные у богачей, выделяли зерно. Устроили на работу.

Потихоньку, слушая под дверью школьные уроки, а потом, занимаясь дома, она научилась читать и писать..

Одна вручную она сажала свой огород, растила картошку и кукурузу, свеклу и огурцы.

Молодая и симпатичная, хоть и оборванная, девушка привлекала внимание зажиточных парней. Они пользовались ее бедностью и покупали ее любовь за сало, недорогие наряды.

Так у Акулины родилась дочь Валентина.

Много горя она хлебнула, пока вырастила дочь и отвела ее в школу. Акулина радовалась ее успехам, утешала, когда ее дразнили «нищенкой» и «кулюхой»

А потом нагрянула война и деревню на два года заняли немцы. Школа закрылась.На постой немцы расположились в хороших хатах. Хата Акулины им не приглянулась. А в школе устроили конюшню.

И вновь с сумками и з мешковины через плечо Акулина с дочерью пошли по деревням. Немцы их не трогали, даже угощали Валентину шоколадом и заставляли петь и танцевать под губную гармошку.

Село освободили, школу всем миром отремонтировали, но учиться Валентина больше не пошла, она пошла туда вместе с матерью работать уборщицей.

Там она познакомилась и подружилась со щуплым, но шибко грамотным, учеником Венькой Коростелевым. Это были мои отец и мать.

…Много раз я бывал в хибаре моей бабушки Акулины. Тысячи мух. Какой-то запах. Она угощала меня своей тюрей Это хлеб с луком. покрошенные в воду. заправленные маслом, иногда с картошкой. По церковным праздникам была окрошка с квасом…

Пройдут годы. Я не жалел ее, не понимал ни ту жизнь, что она прожила, ни ее бед и горя., ни ее бессилия. А в жизни больше всего нас давит наше бессилие, бессилие дать сдачи, что-то изменить, изменить свою жизнь.

Я дразнил ее, корчил рожи, передразнивая ее, уже парализованную. Злоба перекашивала ее и так перекошенное лицо, бессилие душило ее, она хотела что-то крикнуть и не могла, она пыталась замахнуться на меня костылем, но ее рука повисала плетью и только невидимые мне слезы катились по ее глубоко изрезанному морщинами лицу….

Мне врезались в память слова одной моей учительницы. Когда я принес не подписанный родителями дневник и сказал, что у меня мать неграмотная, учительница сурова сказала: «А почему она неграмотная? Она родилась при советской власти!»

Мне стало обидно за мать.Человек, выросший в лучших условиях, не поймет того, кто вырос в худших. Считается, что стартовые возможности у всех были равны…
В 70 году Акулина умрет. Меня не будет на похоронах – я буду в армии. Я ни разу не был на ее могиле. Я до сих пор не знаю ее могила. Она заросла и сгинула на просторах нашего погоста.
Прости меня, бабушка Акулина!

 Отправлено: 11.02.14 15:38. Заголовок: Вас оглушала тишина?..

Вас оглушала тишина?

Вас оглушала тишина? Конечно, бывало!
Представьте себе раннее, раннее, летнее утро. Деревня, кажется, еще спит. Над прудом, над речкой и по логам висит невесомый клубящийся туман. Его отдельные хлопья, кувыркаясь отрываются, поднимаются вверх и тают, улетают, то открывая, то вновь укутывают бугры и воду.
Это висит сама невесомость!
Где-то за выгоном на небе начинают розоветь облака. Скоро, скоро покажется краешек солнца, которое сначала перекрасит синюю ночь в яркие блики играющего света.
Деревья замерли и стоят не шелохнувшись. Еще все спит; и вода, и солнце, и деревья, и птицы. В воздухе висит звонкая, звенящая тишина. Отсутствие звуков в природе оглушает. В ушах начинает тихонько звенеть. Я даже слышу шум своей пульсирующей крови в голове.
Но вот где-то вдалеке робко и тонко прокричал петух и будто испугавшись, сразу оборвал свой крик. Тот час же в разных дворах на разные голоса сначала робко, а потом все громче, запели другие петухи. Они как будто ждали, кто же первый нарушит тишину этого утра. Их пение рвет тишину, как артиллерийская канонада. В их пении особая музыка! Но тишина, эта глобальная тишина не сдается. И как только петухи умолкают на время тишина опять царствует над миром. Она становится еще ощутимее, гуще, звонче.
Становится слышно, как ползет пронизывающий холодок по босым ногам, забирается к спине. Я поеживаюсь тихонько, чтобы не нарушить этот покой.
И вот уже я начинаю различать десятки звуков в этой сплошной тишине. В сарае шумно вздыхает корова. Откуда доносится неразборчивый, но явно недовольный голос какой-то хозяйки, вышедшей к своей скотине. В тишину врезается оглушительный звон ведра, хлопанье дверей, скрип ворот – просыпается природа, просыпается, освобождаясь от тенет тишины, деревня, розовеет и розовеет небо.
Вот уже где-то недовольно загоготали гуси, блеют овцы, чьи-то голоса, необъяснимые шорохи, масса других звуков наполняет деревенскую улицу. Пастух Антон хлопает кнутом, пробуждая какую-то корову, резво выбежавшую на улицу и еще не проснувшуюся. Он собирает свое стадо по улице, оно увеличивается от дома к дому.
Тишина потихоньку уходит, улетает невесомый туман и уже ясно слышен шум водопада из широкой трубы в нашем пруду, который не был слышен еще минуту назад. Стало слышно, что происходит рядом.
Деревня как будто разом проснулась. Оглушенность тишиной проходит. Уже слышно голоса хозяек, выгоняющих скот из дворов на улицу в стадо., переругивание пастуха Антона, хлопанье кнута, скрип ворот…..
Мне пора собираться. Я тоже пастух и сегодня мне вместе с Антоном и стадом идти на весь день в луга, в поле, к речке. Мать уже выгнала нашу корову и овец… Пора..

Это из детства выхватывает моя память обрывки картин. Но такое зримое ощущение тишины было у меня не раз. И в армии, когда в предрассветный час стоишь часовым на посту и позже, когда военная служба щедро давала возможность не спать по ночам.
Еще оглушительней бывает тишина зимой! Еще оглушительней зимнюю морозную тишину рвут утренние звуки: лопнувший от мороза ствол дерева, скрип снега, треск кустов.
И меня всегда, всегда, как и в первый раз в детстве, поражало это хрупкое состояние природы, равновесие между тишиной и шумом, между тьмой и светом,. Такое же, наверное, хрупкое равновесие и между добром и злом, и между жизнью и смертью!
Это оглушает! Тишина оглушает сильнее шума! И это приводит душу в восторг. Это взводит организм человека, будит его, готовит к шуму и звону нового дня. К встрече с жизнью!
Вы помните это? Помните?

 Отправлено: 11.02.14 16:09. Заголовок: Смерть Левитана ..

Смерть Левитана

Левитан умирал мучительно и долго. Он мучился, терпел, но все-таки поехал из своей заброшенной деревни в поселковую больницу. Там сразу узнали болезнь, но направили Левитана в областную онкологическую больницу.
Он долго собирался, надел чистую рубаху и поехал. Сделали необходимые анализы, снимки – сомнений не было – рак. Осторожно сказали об этом Левитану, как могли обнадежили и предложили немедленно делать операцию.

Левитан знал народную мудрость, что рак ножа не любит. Да и посмотрев на на самого Левитана, щуплого, маленького, худого, редко бы кто осмелился утверждать, что он вынесет такую операцию. Что-то не понравилось Левитану во враче, и в больнице, и он категорически отказался от операции. Еще одной причиной отказа было то, что он панически боялся боли, врачей, своей беспомощности, да и разговоров в больничных коридорах ходит много и разных.

Он вернулся домой, продолжал мучиться, заливая боль водкой и самогоном. Рассказывал всем о больнице, о врачах, о том, что жизни ему отмерили всего полгода и что самым действенным лекарством является спирт или, на худой конец, водка. В деревне все знали, что он болен, жалели, сочувствовали, ободряли: «ты еще нас переживешь», но и сами не верили в свои слова. Все считали дни, ждали и боялись такой смерти.

Никакого лечения Левитану не предложили. Что-то колола иногда местная вечная медсестра Эмма Ивановна, да иногда, когда уж совсем было невмоготу, Левитан ложился в поселковую больницу. Там несколько дней делали обезболивающие уколы и выписывали вон.
Жена потихоньку смирилась с мыслею о смерти, постепенно покупала то новый костюм, то новую рубаху, белье, полотенца, так называемое «смертное». Она с удовольствием показывала соседкам «смертное», те хвалили ее, одобряли, что-то советовали.

Большой, огромный дом, построенный Левитаном, сразу стал пустым, как будто затих, выжидая. Только старый кот все пытался залезть на грудь лежащего Левитана, лечь ему на горло, мешая дышать больному. Все говорили, что кот чует болезнь и пытается помочь своему хозяину, согреть больное место.

Рак, обнаруженный в пищеводе, уже начал захватывать своими щупальцами горло. Левитану стало трудно разговаривать, трудно есть, да он почти перестал есть что-либо, кроме молока и сметаны, которые ему привозила из города его дочь. Да еще водки и самогона.

Его сыновья были далеко от деревни, под Москвой. Они не нуждались в этом доме, никогда не ждали помощи от родителей и теперь не нуждались в них. Они жили своей нелегкой жизнью, своими проблемами и им тоже никто никогда не помог. У старшего родился второй ребенок, у младшего тоже бегал пацан и ихней задачей было поставить на ноги своих ребят.

Левитан храбрился, потихоньку ходил за своим хозяйством и огородом, постепенно выводя всю живность. Он носил большую белую фуражку, вряд ли он ее покупал - досталась от старшего сына. Она из белой првратилась в серую.
На осунувшемся, небритом, похудевшем лице, фуражка казалась неимоверно большого размера. Когда ему было совсем плохо и в отчаянии он обращался за чем-нибудь к своему зятю, тот неизменно отвечал: «А где твои сыновья? Все я да я.»

Прошли отведенные полгода. Левитан снова напился на радостях, что живой. Кричал всем, что врачи врут, что они ничего не понимают, что он еще поживет.

Все это было от отчаяния и безысходности Медленно ползли годы. Болезнь медленно, но неотвратимо захватывал, ослабленный голодом, организм.

Теперь Левитан пил почти каждый день, стараясь забыться от боли. Боль затмевала разум. Скорчившись, он лежал на прогнутых пружинах старой кровати и то тихо стонал, то матюкался, то проклинал всех: родных, детей, врачей, власть, соседей и т.д., то начинал громко орать от боли и мать уходила из дома во двор, она ничем не могла ему помочь, но даже во дворе крики Левитана рвали душу: «помогите, хоть кто-нибудь! Райком, помоги!». Хотя и был беспартийным и чем ему мог помочь райком, он и сам не знал.

Он валялся среди грязной кровати, один дома, один во всей деревне, один во всей Вселенной, один на один с ужасной, постоянной, нестерпимой болью. Никому не нужный, маленький, простой, деревенский мужичонка, он все-таки ждал помощи от Бога, от райкома, от врачей, от родных, от просто людей. Но никто его не слышал, кроме жены, никто не спешил ему на помощь

Началась перестройка и борьба с пьянством, закрылись магазины и отделы, гнать свою самогонку стало небезопасно. Кошмарная жизнь Левитана стала еще ужаснее. Кто-то из мужиков принес ему немного спирта и рассказал, что вылечился спиртом. Боль на мгновения отпустила и у Левитана вспыхнула Надежда.

Он пишет всем родственникам письма с просьбой прислать немного «спиртику» Может кто-то и откликнулся на его мольбу, а я написал в письме, что надо бросать пить и ложиться в больницу. Я был активистом борьбы за трезвость. Теперь когда меня скручивает какая-нибудь болезнь, я меньше всего думаю о больнице, пытаюсь лечиться сам, не верю, но все равно жду помощи от родных и близких.

А тогда я не помог ему, хотя имел возможность послать пару бутылок спирта. Это, конечно, капля в море боли, но она, наверное, хоть на минуту остановила боль. Сейчас сам в приступе какой-либо боли, молюсь чтобы она хоть на минуту, хоть на секунду оставила меня, чтобы успеть вздохнуть, чтобы поверить в выздоровление.

Сестра отца писала мне из далекого Казахстана, чтобы я взял отца к себе, показал московским врачам. Все почему-то считали, что если я служу под Москвой, то всех знаю здесь, имею возможность и доступ к московским светилам.

А я сам лечился даже не в госпиталях, а в своих санчастях. В Москву выезжали по большим праздникам, а в московских клиниках иногородних не принимали В общем, я могу привести еще десятки причин, почему я этого не сделал, я - маленький человек в этом большом мире. Но главное – я этого не сделал.

Рак все распространял и распространял щупальца-метастазы, вгрызаясь во все внутренние органы, волнами гоняя нечеловеческую боль по телу и первым не выдержал мозг Левитана, он стал, как говорят в деревне, «заговариваться».
Левитан иногда переставал узнавать людей, жену, дочь, то «видел» в доме кого-то, кто пришел ему на помощь и он тянулся к нему, падал обессиленный и плакал.

Когда ему стало совсем плохо, его опять отвезли в больницу. Там немного облегчили боль но голову уже не вправить, да никто и не думал этого делать.

... Левитан стоял у больничного окна, опираясь на спинку кровати. Была весна. Яркое солнце слепило ему глаза. Где-то по дорожке, он узнал ее, шла его дочь, шла навестить его. В душе появилась появилась радость пополам с притаившейся болью. Как будто это шло его спасение. Жена не могла приезжать – половодье отделило деревню от поселка, да и у самой все чаще стали отказывать отекшие ноги..
Левитан засуетился, освобождая место дочери, место на тумбочке. Она рассказывала сельские новости. Он слушал, кивал головой, иногда что-то отрывисто и непонятно спрашивал свистящим шепотом, и было видно, как тяжело ему даются слова и что порой разум отказывает ему.

Потом он вдруг спросил дочь о ее собаке, хотя она издохла несколько лет назад, Левитан утверждал, что видел ее только что. Она не стала спорить с ним. Потом Левитан стал «заговариваться», пошел бред. Дочь стала собираться уходить.

Вдруг он ясно и отчетливо спросил ее: «А где мои сыновья?» Все-таки зять вбил ему в голову этот вопрос. Дальше опять пошло невнятное бормотанье с всхлипами.

...Уходя, дочь оглянулась на окно больницы. Там по-прежнему стоял, стараясь не горбиться, Левитан. Казалось, что он криво и злорадно усмехается, потом лицо его просветлело и стало печальным. Он как будто прощался. Таким и запомнила его дочь. Жить ему оставалось несколько болезненных часов…

…Весна, апрель, Подмосковье - праздник Войск ПВО. Редкий выходной в армии. Мы собрались с сослуживцами отпраздновать свой праздник, хоть на несколько часов забыть о трудной службе. На старой заброшенной лесной улице городка сделали стол, по-жарили шашлыки. Все бы ничего, да радио гнало тревогу – волнения в Грузии, разгон демонстрации в Тбилиси, саперные лопатки. Но мы умеем ценить минуты отдыха. Праздник в общем не задался. Так прошел этот день.

В это время Левитан стоял у окна больницы и глядел вслед уходящей дочери, вслед уходящей жизни. Ему стало плохо, сестра сделала укол и помогла лечь. Левитан забылся.

А в Подмосковье вдруг стало плохо мне. Я лег на кровать, она стала какая-то неудобная, некомфортная. Я попытался лечь на другой бок, стало еще хуже. И хотя я пью мало и в тот день то же почти не пил, мне было ужасно плохо, возникли ужасные боли в животе, в груди, в голове. Я отнес это на выпивку и шашлыки. Но болело все, болели кости, руки, ноги, я не находил себе места, не спал всю ночь и только под утро забылся чутким сном…

….Просто в это время в далекой больнице умер Левитан – мой отец.

После вскрытия тела врачи не могли поверить, что можно прожить почти пять лет с организмом, полностью пораженным раковыми опухолями. Откуда брал силы этот маленький, тщедушный человек?
А вот откуда. Просто деваться было некуда! И надо было жить!

На похороны собралось много народу. У Левитана было много родственников двоюродных и родных сестер, братьев, теток. Приехали сыновья. Кто-то искренне горевал, кто-то показывал себя. И я подумал, что вот некоторые из них могли точно ему помочь, но не помогли. Левитан лежал в гробу с резко заострившемся носом, побритый, он стал казаться еще меньше, чем был. Купленный заранее костюм стал велик, да все было велико: и одежда и горе.

Деревенские мужики, грубоватые, грязные, прямо с работы, заходили проститься: брали стакан водки и грубовато кричали: «Вень! Ну вставай, что ты разлегся! Давай выпьем!» Потом говорили несколько теплых слов, вспоминая совместную работу, какие-то случаи из жизни, и уходили.

Руководил похоронами зять Левитана – Иван. Он больше всех суетился, успевая и поплакать, и выпить, и съездить в посадку за еловыми ветками, и съездить в морг, и на кладбище, и к соседям за лавками и посудой..

Похоронили Левитана на деревенском погосте, рядом с родней зятя. Предусмотрительно оставили
место для жены. (Она проживет еще 8 лет.)
При похоронах выяснилось, что Левитан моложе на год, чем все думали.

Прощание, страшно рыдала дочь, ее не могли оторвать от гроба. Скорбные лица, невестки в черных платках, сыновья со скупыми слезами в глазах. Я как будто в тумане, будто это все не реально и скоро кончится.

Какие-то тетки отца шептались показывая на меня: «Свой портрет оставил!» Наверное я сильно похож на отца, не думал об этом.. И не знаю, хорошо это или плохо

Через 8 лет мы приедем хоронить мать.

Мне сейчас уже 50. Своя семья, дети, внуки, но я по-прежнему чувствую себя сиротой. Раньше я не нуждался в родителях, часто ссорился с ними. Стыдился отца, его деревенской речи, чистой наивности, манер, старой одежды. Он тоже не лез на откровенность, мы так и не узнали: какие мы с ним.

Сейчас все чаще и чаще стали заявлять о себе мои болезни. И я очень боюсь стать беспомощным, боюсь, что откажет мозг. И я боюсь за себя: хватит ли у меня сил терпеть мою боль, как терпел свою мой отец.?..

 Отправлено: 12.02.14 10:11. Заголовок: Сильно. Цепляет, до ..

Сильно. Цепляет, до слез...

 Отправлено: 19.02.14 11:02. Заголовок: ЕВДОКИМ АЛЕКСЕЕВИЧ ..

ЕВДОКИМ АЛЕКСЕЕВИЧ

10 сентября 1941 года Михайловский райвоенкомат Курской области призвал очередной год призыва и направил их на областной сборный пункт.

Среди них были семеро земляков, которые будут всю оставшуюся жизнь, что им отмерила война, держаться вместе: Это Коростелев Евдоким и Федор Волобуев из Злобино, Чекин и Сапегин из Расторога, Чудов из Волково, Костиков из Трояново, Коротченко из Большебоброво.

17 сентября 1941 года они прибыли в 918-ый стрелковой полк 250-ой стрелковой дивизии, который вел тяжелые бои в Калининской области у деревень Чичаты , Свиты. В полк приехало ещё 40 человек курян, мобилизованных Рыльским, Дмитриевским и другими военкоматами.

Командир полка подполковник Мухин, 1901 г.р, образование - 5 классов

СПРАВКА:
"Дивизия, вступив в бой за г. Белый в составе 12 129 человек
в боях за этот город потеряла:
убитыми - 693 человека,
ранеными - 3 426 человек,
пропавшими без вести - 5 954 человека
из которых впоследствии вернулось в дивизию - 758 человек…

СПРАВКА:
"Из донесения начальника отдела по персональному учету:
..Личный состав полков не полностью занесен в книги учета. Во время боевых действий, выбывший личный состав, как убитые, так и пропавшие без вести, также и ранение в книгах учета не отмечались... ...По отдельном полкам ввиду опасности окружения вся документация была унижтожена. . ."

Попробуй, найди концы после войны1
С 17 сентября пошли тяжелейшие бои, брали и оставляли русские деревни, зарывали в землю погибших.

СПРАВКА:
"Выписка из Журнала боевых действий 250-й СД:
... 4.10.41 г. 918-ый СП к 15.00 3.1041 г. был окружен.
В 4.00 4.10.41 г. полк вышел из окружения в составе 273 человек со знаменем..."

Среди этих чудом уцелевших пока 273-х человек - земляки-куряне, в том числе Коростелев и Волобуев.

СПРАВКА:
«... 16.10.41г. После тяжелого боя 15.10.41 г к месту сосредоточения не прибил 918-ый стр. полк. Разыскивается..."
...Вышедший из боя 926-ой стрелковой полк имеет в своем составе 65 человек. Всвязи с большими потерями 926-ой СП расформировать, а оставшихся в живых л/состав влить в только что прибывший 918-ый стр. полк..."

Численность этого полка вместе с Коростелевым и Волобуевым составила 146 человек. Минус 65 человек из погибшего полка, значит в 918-м полку вышло из боя 81 человек, а ещё 10 дней назад их было 273.

Смерть кружила и кружила рядом, дышала в шею. вместе с полком делил горечь поражений и 39-летний Евдоким Алексеевич, он хоронил товарищей, вгрызался в мерзлую землю, радовался победам и коротким передышкам, радовался, если удавалось поесть или поспать, (в котелках варили конские копыта павших лошадей и пили этот отвар), с криком "Ура!", а чаще молча, поднимался в атаку.

Стрелок красноармеец Коростелев оборонял до последнего, но все-таки оставил города Белый, Ржев, Торжок, Горицы, помногу раз штурмовал никогда ему не известные деревни, врывался, вбегал в Старицу и вновь оставлял её. Сколько их было таких сел и деревень, которые приходилось брать и оставлять, брать и сдавать, снова брать и снова сдавать, покрывая их заснеженные улицы трупами своих товарищей.
-
Необученные, плохо вооруженные, плохо одетые, часто голодные и обессиленные они были сильны огромным желанием защитить свою землю, разгромить немецких захватчиков, нарушивших их мирную жизнь, отомстить за погибших товарищей. Это их в любое время поднимало с холодной мерзлой земли и бросало в огонь сражений.

Знал ли Евдоким, что рядом с ним сражается командир 2-го взвода 3-го стрелкового батальона младший лейтенант Коростелев И. П.? Знал ли, что сразу же после его ухода на фронт село Злобино заняли немцы, а в его доме на два года поселятся фашисты? Знал ли, что у него родилась дочь Евгения?

Наверное, знал. Или догадывался. Все равно уверен, что его мучили мысли, как они там? что с ними? Молодая жена, 10 летний сын, две дочери . И злость захлестывала его, злость от бессилия, но эта злость давала ему силы.

Из 1418 дней и ночей той страшной войны Евдоким Алексеевич Коростелев – мой дед, рядовой солдат, провоевал 135 !

СПРАВКА:
«Из оперативных сводок штабу 31-ой армии:
. № 35 4.00 18.01.41 г.
1. В течении второй половины дня войска продолжали наступление, нанося главный удар силами флангов, с целью отрезать пути отхода противника по дороге Ржев-Зубцов-Сычевка., но встреченное сильным артиллерийским, минометном и перекрестим пулеметном огнем, части армии з а л е г ли...
2. С наступлением темноты войска вели силовую разведку и огневой бой и в 1. 00 перешли в наступление... Противник огнем и контратаками сдерживает наступление частей..."

№ 36 1.6.00 13.01.42 г.
. …Погода: ясно, видимостъ – 4 км. температура - -15, ветер слабый, дороги проходимы для всех видов транспорта ..."

При минус 15 градусах залегшие под огнем части армии! В дальнейших сводках говорится, что войска ведут упорные бои, совершенствуют систему обороны, проводят силовую разведку. Мороз крепчал. Через сутки он стал -35, потом потеплеет, минус 30 градусов.

СПРАВКА:
"Из оперативных сводок штадива 250:
"... № 11 12.00 22.01.42 г..
1. В положении и действиях противника изменений нет....
3. 918-ый стр.полк проводил двумя группами ночной поиск. Одна группа до объекта атаки огнем минометов и артиллерии, при освещении местности допущена не была и понеся потери 5 человек ранеными и 2 - убитыми, возвратилась на исходное положение.. Вторая группа д о сих пор не вернулась. .."

Скупые строчки донесений приоткрывают тяжелую
работу. По ночам небольшие группы атакуют противника, выявляют места расположения артиллерии, минометов т.д. и оставшиеся в живых возвращаются с докладом к командиру, который готовит общую атаку.

В ночь с 21 на 22 января 1942 года чуть потеплело Две группы с разных сторон пошли в направлении деревни Крупцово. Еще на подходе к деревне на поле первая группа была обнаружена немцами, в воздух взвились осветительные ракеты, на маленькую горстку людей было обрушено море огня из пушек, минометов и пулеметов. Неся потери, собирая раненых, группа вернулась, Фамилии участников этой группы известны.

За вторую группу в сводке говорится, что она к 13.00 дня ещё не вернулась. Она и не вернется. Она выполнит приказ: провести разведку боем.

Группа была скомплектована из земляков-курян. Их было 15 человек. Сначала им повезло. Пользуясь завязавшимся боем между первой группой и немцами, курянам удалось по опушке леса и логу выйти к объекту атаки - деревне Крупцово.

В полночь они поднялись в атаку, в свою последнюю атаку. Они знали и понимали это и были готовы к этому.

Немцы перенесли всю мощь своего огня на эту цепочку людей, бегущих навстречу огню. Небо было освещено ракетами, было светло, как днем. Они неуклюже падали на снег. Залегали, вновь и вновь поднимались в полный рост и рвались к этой деревушке, будто и впрямь собирались взять ее, будто и правда она им была нужна., или они думали найти там спасение.

Наверное, это очень было непонятно немцам, как русские сначала полтора десятка человек, потом десять, потом восемь, шесть.. все поднимаются и поднимаются с каким остервенением и упрямством, в атаку на укрепленное село против почти батальона немцев

В тех атаках и погибли:
Костиков из Трояново, Будников из Фокино, Котов из Ясной Поляны, Полянский из Гладкой, /это все Дмитриевский район/, Барыбин из Орловской области, Коростелев Евдоким из Злобино.
Еще шестеро были ранены:
Милютин из Фокино, Коновалов из Лысой, Левых из Раскорчевки, Антипов из Клинков, Иванин из Моршнево /это все Дмитриевский район/ и Волобуев Федор из Злобино.

Раненые остались на снегу. Оставшиеся в живых три человека вернулись к своим только на следующую ночь, день прячась в лесу.
В сводке напишут: «…в положении и действиях противника изменений нет…»
Раненых соберут только после общей атаки. Немцев всё-таки удалось выбить из Крупцово.

Некоторые раненые умерли. Волобуев, кроме всего прочего, обморозил ноги. Отлежав в госпитале, он стал инвалидом и вернулся в деревню, хотя и Волобуеву и Коростелеву направлены похоронки. Они считаются оба погибшими в том бою.

Убитых похоронили здесь же около деревни. В 1955 году их останки были перезахоронены с воинскими почестями в братскую могилу в д.Орехово.

В 1985 году Коростелев Виктор, Николай и Александр, внуки и правнук Евдокима Алексеевича, посетили места боев, побывали у деревни Крупцово, на том поле, где проходил «ночной поиск двумя группами в ночь с 21 на 22 января 1942 года», побывали на братской могиле в деревне Орехово, на мемориальном кладбище в Зубцове.

Более подробно о Коростелеве Евдокиме. - в книге В..Коростелева "Семейная хроника: «Коростелевы» часть 1. Коростелев Е.А. /том 8 часть 1/

 Отправлено: 19.02.14 11:15. Заголовок: ШУРА В ее семье н..

ШУРА

В ее семье никогда не говорили о её муже Евдокиме, как о погибшем. Эта маленькая женщина была огромной силы мужества и верности, любви и надежды.

Она в сентябре 1941 года проводила мужа на войну, которая уже два месяца гремела на нашей земле, тревожа людей. Она была беременна третьим ребенком - дочкой Женечкой. Ей было 28 лет, старшему сыну -9 лет, первой дочери - 2 года. Мужу - 39. Они все будут стареть, кроме мужа - ему навсегда ос-танется 39.

ОНА стеснялась плакать, хотя тревога и за мужа и за себя до смертельной боли и побелевших губ, сжала сердце.

...Через несколько недель в село войдут немцы. Они выселят семью Шуры вместе с новорожденной в сарай, а сами поселятся в доме.
С тех тяжелых дней она станет ждать мужа с войны.. И будет ждать его годы, десятилетия, фанатично веря, что он жив, что он вернется.

Что давало ей силы так верить? Любовь? Тяжелая и трудная жизнь, когда в суровые годы она одна подняла на ноги трех детей? Всё вместе и что-то ещё, что не понять тому, кто не терял родных и близких.

...Однажды Шура получила похоронку. Как и другие женщины, отревела одна и в голос вместе с соседками, в глубине души, надеясь на чудо.

Шло много слухов о том, что после похоронок, человек объявлялся живым. Эти слухи обсуждались и обсуждались между сельскими бабами.

Она никогда не узнает, что деревню освобождал тот самый 918-ий полк, в котором воевал и погиб её муж., в котором воевали земляки, правда, к этому времени их в полку никого не осталось.

Потом и правда пошли чудеса. От мужа Евдокима пришло письмо. Вероятно, оно завалялось или у друзей, которые должны были его отправить, или на почте. Ясно было, что написано оно было за несколько дней до гибели. Ясно было всем, кроме Шуры.

Но интересным было то, что в письме было несколько строк из стихотворения «Жди меня»:
"...Жди меня и я вернусь,
только очень жди! ...
Жди, когда из дальних мест писем не прилет,
Жди, когда уж надоест всем, кто вместе ждет...
Жди меня и я вернусь всем смертям назло..."

(Сейчас известно, что это стихотворение Симонов написал в 1941 голу, а впервые оно было опубликовано 17 января 1942 года в газетах. (Значит письмо Евдоким написал в эти дни с 17 по 21 января.)

Потом в село вернулся Федор Волобуев, который вместе с Евдокимом ухолил на войну и на которого его жена тоже получила похоронку.

...Шура прибежала в дом Волобуевух в день его приезда. Федор рассказывал ей и землякам о войне, о том последнем бое.

То ли Федор действительно был ранен первым и не видел, как погиб Евдоким; то ли глядя в полные слез и отчаянного ожидания глаза чужой женщины, он не смог сказать ей правды. И он сказал, отводя глаза, что на войне всякое бывает, скорее заглушая воспоминания самогоном.

Она вернется домой с тревогой и окрепшей надеждой, что муж жив, что он вернется, надо только подождать.

...Кончилась война, возвращались домой уцелевшие ветераны и инвалиды Она ждала, она встречала подводы и машины, ходила, к вернувшимся с одним вопросом: не встречали ли?...

И те, тогда ещё молодые ветераны, не раз видевшие людское горе, смерть, вдруг отводили глаза, перед этой упрямой женщиной, как будто это они виноваты, что не встречали, что он погиб, а они вернулись.

А она ждала, ждала, по вечерам, закончив работу по хозяйству и уложив спать детей. Ждала в доме у окна, ждала сидя на завалинке, сложив под фартук натруженые и огрубевшие руки, закрутив в тугой узел поседевшие волосы.

Каждый год пахала огород на уцелевшей корове (картошка нужна была, иначе не выжить с тремя детьми и двумя престарелыми родителями), уверяла, что это последний раз, что вернется Евдоким и все будет иначе. Они перестанут есть хлеб с отрубями, крапиву и картофельные очистки, дети вырастут здоровыми и всего у них будет вдоволь.

О чем еще она думала, сидя на завалинке и глядя в свинцовое небо над Масловкой? Скорей бы ты возвращался, Евдоким!

...Шли годы. Умерли родители, проводила в армию сына. Вернулся. Женился. Сын написал письмо в Калининский военкомат с просьбой указать где похоронен отец. В той военной похоронке говорилось, что он погиб в Калининской области под Ржевом.

Оттуда пришел ошеломляющий ответ, который Шура опять носила, и всем показывала. В письме было указано, что стрелок красноармеец Коростелев Е.А. убитым и захороненным на территории Калининской области н е значится.!

Через много лет, взявшись за поиски могилы деда, я получу такой же ответ. Он окажется ошибочным и тогда и сейчас.

Годы согнули Шуру, но не сломили ее дух. Она ждала, хотя уже не так явно и открыто, но ждала. Накрывая на стол по праздникам, она обязательно ставила прибор и стакан для мужа. И с этим никто не спорил.

Уезжая из села в Казахстан к дочерям, она беспокоилась, что вот муж вернется, а её нет и дом разрушится, и огород зарастет. (Дом действительно с годами разрушился, огород зарос, никто на этом месте больше не жил.) Шура всем соседкам оставила свой адрес, чтоб передали вернувшемуся мужу и сообщили ей.

Отлучаясь из дома и потом вернувшись она первым делом допытывалась: не приходил ли кто? не спрашивал ли ее кто? Когда Муська-почтальонша проходила по улице, Шура обязательно стояла у палисадника, здоровалась и ничего не спрашивала. Напрямую о муже она уже перестала спрашивать, шли 60-е годы.

Даже лежа в больнице, она. с мольбой в глазах молча вопрошала приходящую ее проведать лочь. И та зная, что ждет мать, качала головой, говорила, что никто её не спрашивал и писем из Злобино не было.

Так с этой верой она и померла. Умирая, она беспокоилась лишь об одном, что её могила будет на чужой казахской земле, а вернется муж, он не сможет прийти на её могилку!

 Отправлено: 28.02.14 10:48. Заголовок: О К Л И Ч К А Х У н..

О К Л И Ч К А Х

У нас в селе практически все имели прозвища, клички.
Иногда не знали фамилию, но кличку знали.

Большинство жителей села имели и имеют клички, прозвища. Некоторое из прозвищ понятно и очевидно, другие непонятны, но ясно, что это традиционно идет с древних времен, когда не было фамилий и клички, прозвища заменяли их, а также потом эта традиция стала обосновываться желанием укрыться от судьбы. Было принято прятать настоящее имя.

С приходом религии, православия церковь давала настоящее имя, а в миру давали другое имя, стремясь спрятаться от злого рока, сатаны и т.д. Многие клички передаются из поколения в поколение, часто вся семья носит одну кличку, другие строго индивидуальны и принадлежат только одному человеку, третьи трансформируются, переходя из поколения в поколение.

Клички, происшедшие от рола деятельности хозяина:
Рабочий" , "Моряк" , "Кочегар" , "Комиссар", "Мельник" , "Торгаш" ,"3оин", «Делегатка», «Летчица».
Среди Коростелевых: "Мастер" ,"Экономист".

Клички, происшедшие от имен или фамилий хозяев, а может и наоборот, фамилии произошли от этих кличек и прозвищ:
"Лаврен" , "Мартин","Тарас" , "Гаврик" , "Олег" ,"Уварчик" ,"Вовин", "Дорон" ,"Косов" , "Крисан" ,»Петрак», «Петраковы», «Маня», «Нюся», "Порочка" , "Мазепа" , " Ванцарь" , "Вантюшка" , «Нона».
Среди Коростелевых: "Горшков ", "Ниночка", " АНТОНОВ" , «Варюха , "Лексаныч" ,"Раяна" , "Липочка" ,"'Филиппыч" , "Антоныч" , "Мотя" , "Васюта"; " Ванюра" ,,"Тася", "Филиппок" .

Клички, происшедшие от национальности или места проживания:
"Германка" , "Мордовка" «Цыганка" , «Псковитянка" , "Фатежская", «Поляк», «Мадьяр». "Татарин", "Арап",

Клички, определяющие статус хозяина или его предка:
"Бобыль" ,"Байбак" , "Царев".
Среди Коростелевых: "Примак" ,"Примачок" , "Мальчик" , 'Жирный" , "Белый" , "Косой" , "Левый" , 'Красный".

Клички, оставшиеся непонятными по происхождению и ничего не говорящие о хозяине:
"Верхняк" ,"Чума" , "Митас" , "Хамаля" , "Газик" ,"Трошик" , "Трухалек" , "Котелок" , "Копыто" , "Сверчок" ,"Овчина" , "Жучка" , " Граба" , "Кажан" ,"Пипин" , "Крюк" , "Морочка" , "Грызик" , "Зипун" ,"Ваха".
Среди Коростелевых: "Портик" ,"Галдин" , ,"Ямкина" , "Алюля" , "Тютюля" , "Амбал" , "Грита" .

Клички, о происхождении которых можно догадываться:
"Деляга" ,"Чибис" ,"Митинка" , "Сусок", »Рубан»,"Молоток" ."Комарь" ,"Вьюга" ,"Скобел" , «Рубин», "Лапоть" , 'Морда" , "Козленок" , "Суслик" ,"Дорон" "Махна" , "Тучка" , "Пузатка" , "Борода" , "Уточка" ,"Губатка". Среди Коростелевых: "Балабон" , "Левитан" , "Коперник" , "Ханурик" , "Блондина" ,"Митрон" ."Тиханок" , ,"Вун-то" , "Кулюха" «Лиса», «Козленок», «Немой».

Это только те клички и прозвища, моих односельчан, семей, родственников Коростелевых, которые я смог вспомнить сейчас после 30-летнего отсутствия в селе. Кое-кто из обладателей этих кличек уже умер, другие уехали в другие города и веси, но кто-то и остался, остались лворы, которое по-прежнему будут носить прозвища своих бывших хозяев.

Естественно большинство кличек и прозвищ из прошлого не дошли до наших дней. Одни клички бывают обидными, другие - нейтральными, но как правило все они очень точно перелают характер человека. А может они просто формируют этот характер?

Позднее я столкнулся с таким явлением. Некоторые люди, молодежь, уехав из деревни в город, стали стесняться своего деревенского происхождения и обижаются на клички, пишут мне гневные письма. Хорошо правда, что их единицы.

 Отправлено: 28.02.14 11:14. Заголовок: ..

КОРОСТЕЛЕВЫ, которых я знаю

Но больше всего меня потрясло следующее:
Однажды после долгих лет отсутствия я приехал в отпуск на несколько дней в свою родную деревню ЗЛОБИНО Курской области, деревню моего деда, моих родителей. И там вдруг у сельского клуба я увидел две огромные памятные доски, на которых были списки павших односельчан и списки ветеранов войны, умерших после Победы.

Тех,кто погиб – я естественно не знал, хотя знал их детей, внуков, родных и близких и как-то не задумывался о их судьбах. Мы просто жили. Рядом. И всех была одинаковая судьба и одинаковая история.

Меня потряс другой список, список ветеранов. Многих, очень многих я знал лично. Общаясь с ними, я, конечно, знал, что они воевали, но почти не задумывался об этом.
Война – это что-то тяжелое и героическое, а передо мной мной были простые сельские мужики, согбенные деды, часто плохо одетые, в своем облике не имевшие ничего героического.

Другие были чуть постарше и не верилось, что они были на войне. Живя бок о бок с ними я никогда не слышал разговоров о войне. Обсуждали все: товары и цены, дела в колхозе, политику, любовные и семейные дела, но только не войну.

И тут этот список. Я как будто впервые взглянул на односельчан. как на фронтовиков.
В обоих списках было много, очень много Коростелевых, но н е б ы л о моего деда Евдокима. Хотя Волобуев Федор Константинович в списке был, а воевали они в одном полку и в том последнем для деда бою, были вместе.

…Старое сельское кладбище, в деревне его зовут погост. Он зарос крапивой и бузиной, маленькие кусты на моей памяти, теперь поднялись, закрывая солнце. А крутые горки моего детства стали маленькими холмами. Люди почти не ходят на кладбище. Только в дни похорон и на Пасху.

Сколько людей похоронено и лежат вместе. Каждый из них был нужен нам. Совесть перестала мучить нас, из под теплых крыш и сытых столов нас перестало тянуть к могилам родных. Это печальная примета нашего времени. Времени оскудевшего милосердия. Время грандиозных планов во имя человечества и любви ко всем людям вообще и времени наплевательского отношения к своему соседу. Хотя мне кажется, что сейчас люди забыли не только о мертвых, но и потеряли память о живых.
А что я помню о них, моих героических стариках?









Я написал письмо в сельский совет, представил архивные документы и..... деда дописали на стенд.
Меня зауважали односельчане за это.

Шли годы... Село забросили, опустел клуб, ликвидировано правление, школа, магазин, медпункт, уничтожен скот, уничтожены коровники, свинарники, птичники, мельница, ДЭС, конюшни, поля пустуют. Конечно стеллы с именами павших и вернувшихся живыми были снесены....
Жизнь продолжается...

 Отправлено: 21.03.14 10:19. Заголовок: Герои... Вечная памя..

Герои... Вечная память Вам, мои земляки, мои однофамильцы, мои родственники
29 июн 2012 года

1. КОРОСТЕЛЕВ Павел Федорович, 1911 г.р. Железногорский р-н, с.Злобино, рядовой, 23.04.1943 погиб в бою. зах.. Молдова, г, Тирасполь.
2. КОРОСТЕЛЕВ Василий Гаврилович, 1903, Железногорскийр-н, с. Злобино, мл. сержант.10.02.1944 погиб в бою, зах.. Псковская обл, Невельский р-н, д. Глуховка.
3. КОРОСТЫЛЕВ Иван Михайлович, 1901 г.р.,Железногорский р-н, с. Злобино, капитан,1943, пропал б/вести.
4. КОРОСТЕЛЕВ Иван Семенович,1920 г.р., Железногорский р~н, с.Злобино, рядовой, 12.1941, пропал б/вести.
5. КОРОСТЫЛЕВ Федор Павлович,1922 г.р., Железногорский р-н, с.Злобино, рядовой, 12.1943, пропал б/вести.
6. КОРОСТЫЛЕВ Иван Филиппович, 1912 г.р.,Железногорский р-н, с. Злобино,рядовой, 23.04.1943 пропал б/вести.
7. КОРОСТЫЛЕВ Никита Маркович, 1900 г.р.,Желеэногорский р-н, с. Злобино, рядовой,01.1942 пропал б/вести.
8. КОРОСТЕЛЕВ Василий Иосифович, 1918 г.р.,Железногорский р-н, с. Злобино, ст.сержант, 23.10.1941 умер от ран. зах.. Ленинградская обл., Киришский р-н, д.Логодье.
9. КОРОСТЕЛЕВ Николай Ефимович, 1911 г.р.,Железногорский р-н, с. Злобино.рядовой. 29.01.1942 умер от ран, зах., Украина, Черниговская обл., Репкинскийр-н, пгт. Радуль.
10. КОРОСТЕЛЕВ Василий Иванович, 1924 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой. 19.08.1945 умер отран, зах., Орловская обл., Кромский р-н.
11. КОРОСТЕЛЕВ Михаил Егорович, 1900 г.р., Железногорскийр-н, с. Линец, рядовой, 19.08.1945,умер от ран, захоронен - Курская обл„ Железногорский р-н, с. Линец.

Все листаю и листаю архивные документы ОБД МЕМОРИАЛ. От них веет запахом войны, крови, горя, моей деревней.... Я их не знал, но, наверняка знал их детей, внуков.... Они отдали свои жизни за нашу землю, за нашу деревню, за нас с Вами....

12. КОРОСТЕЛЕВ Гавриил Петрович, 1898, Железногорский р-н, с. Погорельцево, сержант,10.02.1944 пропал б/вести.
13. КОРОСТЕЛЕВ Егор Григорьевич, 1914, Железногорскийр-н, с. Рышково, рядовой, , 03.10.1943, Пропал б/вести.
14. КОРОСТЕЛЕВ Петр Дмитриевич, 1921, Железногорский р-н, с. Рышково, рядовой, 12.07.1944 лролалб/вести.
15. КОРОСТЕЛЕВ Егор Федорович, 1905, Железногорскийр-н, с. Троицкое, рядовой,29.01.1942 погиб в плену.
16. КОРОСТЕЛЕВ Николай Никифорович, 1922, Железногорский р-н, с: Погорельцево, рядовой, 14.08.1943 пропал б/вести,.
17. КОРОСТЫЛЕВ Михаил Николаевич, 1907, Железногорский р-н, с. Погорельцево, рядовой, 12.07.1944 пропал б/вести.
18. КОРОСТЕЛЕВ Алексей Петрович, 1922, Железногорский р-н, с. Рышково, сержант, 30.09.1942 умер от ран, зах, Волгоградская обл,Апексеевский р-н.
19. КОРОСТЫЛЕВ Василий Иванович, 1903, нет данных
20. КОРОСТЕЛЕВ Ефим Константинович,1900 г.р., Железногорский р-н, с.Злобино, рядовой, 10.02.1944 погиб в бою,захоронен - Новгородская обл.,Окуловский р-н, д. Ковтрань.
21. КОРОСТЕЛЕВ Николай Антонович,1920г.р., Железногорский р-н, с. Злобино,рядовой, 26.08.1945. погиб в бою, захоронен - Маньчжурия, провинция Синь-Янь, с. Сасеуть.
22. КОРОСТЫЛЕВ Яков Иосифович,1915 г.р., Железногорский р-н, с.Злобино, капитан, 04.1945, погиб в бою, захоронен - Германия.
23. КОРОСТЫЛЕВ Федор Иванович,1926 г.р. , Железногорский р-н, с. Злобино,рядовой, 32.03.1945 погиб в бою, захоронен - Германия, г. Бреслау.
24 . КОРОСТЕЛЕВ Михаил Николаевич, 1897 г.р., Железногорский р-н, с.Злобино, рядовой, 23.10.1941 умер от ран, захоронен - Украина, Харьковская оба, г. Купянск.
25. КОРОСТЕЛЕВ Григорий Филиппович, 1916 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 19.08.1945 погиб в бою, захоронен - г. Орел.
26. КОРОСТЕЛЕВ Евдоким Алексеевич, 1903 г.р.,Железногорский р-н, с. Злобино,рядовой. 23.10.1941 погиб в бою, захоронен - Тверская обл., д. Крупцово.
27. КОРОСТЕЛЕВ Ефим Васильевич, 1911 г.р., Железногорский р—н, с Злобино, рядовой, 31.03.1945погиб в бою, захоронен - Курская обл., д, Ивановка
28. КОРОСТЫЛЕВ Иван Иосифович, 1918 г.р., Железногорский р-н. с.Злобино, сержант, 23.04.1943 погиб в бою, захоронен - Эстония г. Нарва.
29. КОРОСТЕЛЕВ Николай Михайлович, 1924 г.р.,Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой,31.03.1945 погиб в бою, зах. Орловская обл., Кромский р-н, д. Гнилец.

И нет конца этим страшным страницам. И это только часть Коростелевых, а сколько там остальных фамилий..

АГАРКОВ Федор Стефанович. 1897. Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой. 12.1943, пропал б/вести.
АЛФЕРОВ Николай Антонович, 1924, Железногорский р-н,с. Злобино, рядовой, 05.11.1943, умер от ран, зах., Украина, Житомирская обл.,с. Мижаричка.
БОБЫЛЕВ Дмитрий Никитович, 1916, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 08.07.1944, погиб в бою, зах., Беларусь, Минская обл., Минский р-н, д. Пятевщина.
БОБЫЛЕВ Иван Никитович, 1910, Железногорский р-н, с. Злобино, мл. сержант, 14.03.1944, погиб в бою, зах., Эстония, п. Кариконлы.
ВОЛОБУЕВ Виктор Дмитриевич, 1922, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 11.02.1945, умер от ран, зах., Германия, г. Хальсберг.
ВОЛОБУЕВ Гаврил Дмитриевич, 1902, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 29.03.1942, умер от ран, зах., г. Иваново.
ВОЛОБУЕВ Иван Алексеевич, 1901, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой,12.1943, пропал б/вести.
ВОЛОБУЕВ Михаил Яковлевич, 1922, Железногорский р-н, с.Злобино, рядовой, 04.1943, пропал б/вести.
ВОЛОБУЕВ ПетрМихеевич, 1925, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 14.11.1943, погиб в бою, зах., Украина, Днепропетровская обл., Солонянский р-н.
ВОЛОБУЕВ Петр Яковлевич, 1902, Железногорский р-н, с.Злобино, рядовой, 11.1943, пропал б/вести.
ВОЛОБУЕВ Семен Николаевич, 1909, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 29.07.1942, погиб в бою.
ВОЙТКОВ Александр Степанович, 1908, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 04.1945,пропал б/вести.
ВОЙТКОВ Василий Карпович, 1914, Железногорский р-н, с. Злобино, гв. ст. сержант, 21.02.1943, погиб в бою, зах., Краснодарский край, х.Красный.
ВОЙЛОКОВ Василий Карпович, 1914, Железногорский р-н, с. Злобино, ст. сержант, 21.02.1943, погиб в бою, зах., Краснодарский край, х. Красный.
КИРЧАТОВ Яков Иванович, 1910, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 10.1943. пропал б/вести.
ЗЕНЧЕНКОВ Владимир Прокофьевич, 1916, Железногорский р-н, с. Злобино,сержант, 24.08.1943. умер от ран, зах., Курская обл., Фатежский р-н, х. Красавчик.
ЗЕНЧЕНКОВ Семен Дорофеевич, 1907. Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 03.1943, пропал б/вести.
ИВЛЕВ Дмитрий Николаевич,1910, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой,29.10.1944, пропал б/вести.
КИЧИГИН Алексей Андреевич, 1918, Железногорский р-н, с.Злобино, рядовой, 09.1941, пропал б/вести.
КИРЧАТОВ Михаил Иванович, 1908, Железногорский р-н, с.Злобино,сержант, 18.02.1942, пропал б/вести.
КИЧИГИН Михаил Петрович. 1908, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой,25.05.1943, умер от ран, зах.. Курская обл., Поныровский р-н, с. Самодуровка. (зах. Поныровский р-н, д.Игишево)
КИЧИГИН Яков Андреевич, 1911, Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 28.08.1943, пропал б/вести.

32. АГАРКОВ Федор Стефанович. 1897 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой. 12.1943, пропал б/вести.
33. АЛФЕРОВ Николай Антонович, 1924 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино рядовой, 05.11.1943, умер от ран, захоронен Украина, Житомирская обл., с. Мижаричка.
34. БОБЫЛЕВ Дмитрий Никитович, 1916 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 08.07.1944, погиб в бою, захоронен Беларусь, Минская обл., Минский р-н, д. Пятевщина.
35. БОБЫЛЕВ Иван Никитович, 1910 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, мл. сержант, 14.03.1944, погиб в бою, захоронен Эстония, п. Кариконлы.
36. ВОЛОБУЕВ Виктор Дмитриевич, 1922 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 11.02.1945, умер от ран, захоронен Германия, г. Хальсберг.
37. ВОЛОБУЕВ Гаврил Дмитриевич, 1902 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой29.03.1942, умер от ран, захоронен г. Иваново.
38. ВОЛОБУЕВ Иван Алексеевич, 1901 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 12.1943, пропал б/вести.
39. ВОЛОБУЕВ Михаил Яковлевич, 1922 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 04.1943, пропал б/вести.
40. ВОЛОБУЕВ Петр Михеевич, 1925 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 14.11.1943, погиб в бою, захоронен Украина, Днепропетровская обл., Солонянский р-н.
41. ВОЛОБУЕВ Петр Яковлевич, 1902 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 11.1943, пропал б/вести.
42. ВОЛОБУЕВ Семен Николаевич, 1909 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 29.07.1942, погиб в бою.
43. ВОЙТКОВ Александр Степанович, 1908 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 04.1945, пропал б/вести.
44. ВОЙТКОВ Василий Карпович, 1914 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, гв. ст. сержант,21.02.1943, погиб в бою, захоронен Краснодарский край, х. Красный.
45. КИРЧАТОВ Яков Иванович, 1910 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 10.1943. пропал б/вести.
46. ЗЕНЧЕНКОВ Владимир Прокофьевич, 1916 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, сержант, 24.08.1943. умер от ран, захоронен Курская обл., Фатежский р-н, х. Красавчик.
47. ЗЕНЧЕНКОВ Семен Дорофеевич, 1907 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 03.1943, пропал б/вести.
48. ИВЛЕВ Дмитрий Николаевич, 1910 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 29.10.1944, пропал б/вести.
49. КИЧИГИН Алексей Андреевич, 1918 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 09.1941, пропал б/вести.
50. КИРЧАТОВ Михаил Иванович, 1908 г.р., Железногорский р-н, с.Злобино, сержант, 18.02.1942, пропал б/вести.
51. КИЧИГИН Михаил Петрович. 1908 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 25.05.1943, умер от ран, захоронен Курская обл., Поныровский р-н, с. Самодуровка. (перезахоронен Поныровский р-н, д. Игишево)
52. КИЧИГИН Яков Андреевич, 1911 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 28.08.1943, пропал б/вести
53. КОРОЛЕВ Павел Михайлович, 1903 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 10.1943, пропал б/вести.
54. КУЗНЕЦОВ Тит Андреевич, 1901 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 02.05.1944, пропал б/вести
55. КРЕПАЧЕВ Иван Максимович, 1911 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, партизан, 25.07.1942, погиб в бою, захоронен Курская обл., Железногорский р-н, с. Карманово.
56. КРЕПАЧЕВ Михаил Алексеевич, 1908 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 19.03.1943, умер от ран, захоронен Орловская обл., Кромский р-н, с. Фроловка.
57. КРЕПАЧЕВ Николай Кузьмич, 1918 г.р.; Железногорский р-н, с. Злобино, ст. лейтенант, 19.03.1943, погиб в бою, захоронен Смоленская обл., д. Буда.
58. КРЕПАЧЕВ Петр Ильич, 1923 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, сержант, 22.07.1942, пропал б/вести.
59. КРЕПАЧЕВ Терентий Васильевич, 1898 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой. 12.1941, пропал б/вести.
60. КРЕПАЧЕВ Федор Пантелеевич, 1917 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 10.1943, пропал б/вести
61. КРЕПАЧЕВ Андрей Тимофеевич, 1903 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, партизан, 22.03.1942, погиб в бою.
62. ЛИПОВСКИЙ Емельян Лукич, 1904 г.р., Железногорский р-н, с.Злобино, сержант, 31.01.1944, погиб в бою, захоронен Беларусь, Витебская обл., Сиротинский р-н, д. Хролки.
63. НОВИКОВ Глеб Фролович, 1908 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 18.07.1943, погиб в бою, захоронен Орловская обл., Кромский р-н, д. Чернь.
64. НОВИКОВ Петр Фролович, 1900 г.р., Железногорский р-н, д. Александровка, рядовой, 19.03.1945, погиб в бою, захоронен Польша, Поморское воеводство, д. Криссау.
65. НОВИКОВ Никита Дмитриевич, 1917 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 06.1943, пропал б/вести.
66. НОВИКОВ Николай Игнатович, 1920 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 18.03.1943, погиб в бою, захоронен Орловская обл., Кромский р-н, д. Чернь.
67. ПАРШИКОВ Степан Иванович, 1910 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 11.01.1942, погиб в бою.
68. ПАРШИКОВ Федор Иванович, 1918 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 08.1943, пропал б/вести.
69. ПАРШИКОВ Яков Алексеевич, 1912 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 06.07.1943, погиб в бою, захоронен Орловская обл., Кромский р-н, д. Гнилец.
70. ПАРШИКОВА Мария Ивановна, 1916 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 04.1943, погибла в бою, захоронен Курская обл., Железногорский р-н, с. Карманово.
71. ПАРШИКОВ Андрей Иванович, 1916 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 27.08.1941, пропал б/вести.
72. ПАРШИКОВ Владимир Стефанович, 1920 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, мл. лейтенант, 05.03.1943, погиб в бою.
73. ПАРШИКОВ Михаил Константинович, 1908 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, мл. сержант, 06.05.1945, умер от ран, захоронен Германия, д. Геттин.
74. ПАРШИКОВ Михаил Федорович, 1913 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 06.05.1945, умер от ран.
75. ПАРШИКОВ Николай Алексеевич, 1909 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, мл. лейтенант, 23.09.1942, пропал б/вести.
76. ПАХОМОВ Роман Кириллович, 1895 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой. 12.1943, пропал б/вести.
77. ПЕТРОВ Алексей Иванович, 1910 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 13.08.1942, погиб в бою, захоронен Тверская обл., г. Ржев.
78. ПЕТРОВ Дмитрий Габрилович, 1919 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 12.1943, пропал б/вести.
79. ПЕТРОВ Иван Евдокимович, 1910 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, старшина, 16.02.1943, погиб в бою, захоронен Смоленская обл., д. Агифено.
80. РЯЗАНЦЕВ Николай Тихонович, 1925 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 17.03.1943, погиб в бою, захоронен Курская обл., Рыльский р-н, д. Покровское.
81. РЯЗАНЦЕВ Петр Тихонович, 1910 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 24.02.1943, погиб в бою, захоронен Курская обл., Железногорский р-н, с. Карманово.
82. САВЕЛЬЕВ Дмитрий Яковлевич, 1921 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 21.04.1942, погиб в плену.
83. САКИРИН Ефим Васильевич, 1911 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 07.1943, пропал б/вести.
84. СЕМЫКИН Петр Матвеевич, 1904 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 03.1943, пропал б/вести.
85. УВАРОВ Андрей Павлович, 1919 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, сержант, 03.09.1944. погиб в бою, захоронен Польша, Краковское воеводство. Сандомирский уезд, с. Виняры.
86. УВАРОВ Егор Прокофьевич, 1911 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 18.10.1944. пропал б/вести.
87. УГОЛЬСКИЙ Кузьма Иванович, 1922 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 18.04.1942, погиб в бою, захоронен Новгородская обл., Чудовский р-н, д. Любино Поле.( Угольские - по всей вероятности - УГАЛЬСКИЕ!)
88. УГОЛЬСКИЙ Николай Иванович, 1912 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 03.1943, пропал б/вести.
89. УГОЛЬСКИЙ Петр Иванович, 1916 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 10.04.1943. погиб в бою.

Мои два деда:
7. КОРОСТЕЛЕВ Евдоким Алексеевич, 1903 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой. 23.10.1941 погиб в бою, захоронен - Тверская обл., д. Крупцово.(в 1954 году перезахоронен в братскую могилу д.Орехово Тверской области.) - мой дед. (дата смерти - ошибочна, он погиб 22.01.1942 года, я с братом и старшим сыном был на его могиле, разговаривал с жителями деревень, с администрацией, военкомами...))
8. КОРОСТЕЛЕВ Михаил Алексеевич,1904 г.р., Железногорский р-н, с. Злобино, рядовой, 05.1943, пропал б/вести- брат моего деда. (в семье рассказывали, что он был танкист и сгорел в танке.)
Более подробные списки, все о книге памяти, подробности биографий - смотрите на моем сайте:
http://korostelev.webstolica.ru/biografija/evdokim-korostelev-chast-5/

 Отправлено: 22.03.14 11:24. Заголовок: К Л А Д Помню, стр..

К Л А Д

Помню, строили Тимошкины новый дом через дорогу, а старую хату возле Жирновых стали ломать.
Мастер привлек нас пацанов разбирать бревна доски, таскать мусор. И нашли мы на чердаке старинный кованный сундук. Долго мучились - не открывается.. И говорить взрослым не хотели, мы думали там сокровища, делиться не хотели, да и боялись - все отберут.

Уволокли в огород. Ломали топором. Открыли. Сейчас бы я обрадовался, а тогда огорчились. В сундуке лежали церковные книги, старинные в богатых переплетах, с картинками, книги на петлях с деревянными обложками и с застежками. Старые иконы в старинных окладах, всякие бумаги, векселя, закладные, расписки, другие непонятные нам бумаги. (кто-то в семье Тимошки был богат) и много облигаций.

Они были похожи на деньги. Облигации мы честно разделили и я принес домой полную пазуху этих облигаций.
И вырвал картинку цветную с Евой. А сундук вернули Мастеру. Облигации у меня хранились долго, использовал их как деньги, когда у кого-то покупал пистолет и складной нож.
Это и был клад, только мы не узнали его!

 Отправлено: 22.03.14 11:30. Заголовок: Вспоминать детство в..

Вспоминать детство всегда приятно и сентиментально.
Помнить павших родных и земляков это похвальное дело.

 Отправлено: 23.03.14 10:43. Заголовок: О ПАМЯТИ ...еще си..

О ПАМЯТИ

...еще сидели на лавочках перед домами старики-ветераны. С палочками, в резиновых калошах, в фуфайках, душегрейках...
Кто-то из них были моими учителями: Данилов, Сопов, Локтионов.
Кто-то был моим соседом: Лексаныч, Шилин, Тимошка, Евланов, Крупинин, Сергей Осипович, Петро Михайлович и другие.
Я дружил с одними, избегал других, даже не задумывался, что они фронтовики, герои.
Нет, я знал, что они воевали. Но в то время почти все воевали и хвастаться этим было не в правилах.

С Тимошкой я часто играл в карты, Евланов таскал мне по куску сала за стакан самогонки: мы оба воровали – он у своей жены сало, а я у матери закопанную в сарае самогонку..

Я ни разу ни у кого тогда не спросил, а как они воевали, как им удалось выжить на той страшной войне, что они пережили, что видели? Почему я их не спросил?
Да и они не любили вспоминать. Один за одним старики дружно поумирали, так же дружно, как когда-то дружно ходили в атаку.
Почему я не спросил их? Потом, через много лет, когда мне захотелось спросить и я начал разыскивать выживших ветеранов, они, полуослепшие и полуглухие, полуживые ветераны, охотно стали рассказывать о своей жизни и о той войне, они как будто торопились рассказать то, что еще помнили, понимали, что скоро они все вымрут и унесут с собой и свою память, и свои переживания, и свою боль, и свои радости.
Почему я не спросил их тогда, когда они были еще молоды и жизнерадостны?

 Отправлено: 23.03.14 10:49. Заголовок: ДАНИЛОВ Меня учил т..

ДАНИЛОВ

Меня учил такой учитель - Данилов. Имя-отчество не помню, простите!
Замечательный педагог, фронтовик. Поколение фронтовиков резко отличалось от послевоенных учителей.
В голове Данилов носил с войны два осколка от снаряда. Удалить их было нельзя - учитель сразу бы умер. Но и нервничать ему было нельзя.

А урок - это нервы, порой и здоровый человек может не выдержать и сорваться, накричать, вспылить.
Данилов избегал таких ситуаций. А мы ведь не понимали всего этого. Вели себя невзирая....

Данилов начинал нервничать, терял контроль, изо рта начинала идти пена, он начинал качаться, терять сознание, падал....

Кто-то звал учителей из учительской, кто-то бежал в медпункт за Эммой Ивановной...
Мы затихали... Потом все чаще...

Жаль мужика, да он и был не старый еще...

А может он был и не Данилов, а имя или отчество было Данила, Данилович? Не помню...

 Отправлено: 23.03.14 16:11. Заголовок: В классе 6-7-ом учит..

В классе 6-7-ом учитель по труду был... помню фамилию - Вовкотеча. Блвгодаря ему, я занял все 1-е места на всех олимпиадах от школы до области... Через много лет оказалось, что он учил моего отца... и что у него не было одной руки (фронтовик)... А тогда я об этом и не догадывался...

 Отправлено: 24.03.14 11:14. Заголовок: Оружие войны. В сел..

Оружие войны.

В селе после войны осталось много оружия. Я помню, как мы ныряли в омуты в Круче и находили армейские винтовки, штыки, патроны.

Тогда было очень строго с этим. Оружие сдавали участковому. А вот патроны закладывали в костер, отбегали, ложились и ждали когда патроны начнут стрелять и свистеть пули. Романтика!
Патроны иногда закладывали кому-нибудь в торф (им многие топили печи) и тогда они стреляли в домах в печках. Но за это можно было получить по полной программе от отцов без учета правил воспитания и демократии.

У нас в доме хранилось несколько армейских штыков и кинжалов. Мне категорически было запрещено их брать, а тем более выносить на улицу. Я иногда их брал, держал в руках, гладил вороненную сталь, проводил пальцем по канавкам и снова клал их на место в сарае. Да разных штыков было полно почти в каждом доме. Их назначение было зарезать свинью когда наступал срок. Вдовы не могли зарезать сами, звали соседа и тот всегда приходил со своим штыком.

 Отправлено: 24.03.14 11:23. Заголовок: О МЕЛОЧАХ ЖИЗНИ Вс..

О МЕЛОЧАХ ЖИЗНИ

Вспоминаются мелочи из той далекой жизни. Милые мелочи памяти. Именно из них складывается картина нашего детства. Именно из складывается память.

Помните, все учителя-мужчины ходили в галифе и хромовых сапогах. Советская мода. Так же одевались начальники, служащие, партработники.

Галифе и сапоги - часть военной формы. Страна постоянно воевала. Гражданская война, борьба с кулачеством и установление советской власти, с финами, с китайцами, японцами, с немцами, с басмачеством, с бандеровцами, муссаватистами и дашнаками....

ЕСли не воевали, то были готовы гвоевать. Время диктовало моду.
Многие руководящие должности по штату занимали военные. Помните, директора заводов - генералы.

Да и военная форма была всегда удобнее, практичнее, красивее. Тем более в сельской местности.

Тем более, что ряд учителей были офицерами запаса, ну, например Петр Анисимович, регулярно ездил на военные сборы, по окончании которых получал очередное воинское звание.

Галифе и сапоги не носил Буданов Александр Максимович, да еще несколько человек.
А директор Белов (ныне покойный) даже обращался ко мне за сапогами.

А вот галифе у всех было не армейское, а из темно-синего сукна..

 Отправлено: 26.03.14 10:10. Заголовок: Да, классно! У меня ..

Да, классно! У меня дочь тоже пишет воспоминания и историю края. А мне все недосуг...

 Отправлено: 26.03.14 14:51. Заголовок: со странички в Соцсе..

со странички в Соцсетях:

Каждый из нас 2деревенских" хранит в памяти "свою" деревню. Дом, родителей, школу, друзей, сады, речку, пруд....
Мы родились и выросли в селе, и многое помним одинаково: клуб и танцы, купание в прудах и сады, запах сирени по ночам, мягкую пыль на дорогах, свеклу и пшеницу на полях, походы за горохом, объеззчиков, лесопасадки, работу в полях и огородах, игры и т.п.
Все это уходит, у многих дети родились в других городах. Они бывают в деревне, но вряд ли помнят то, что помним мы. А уж о внуках и говорить не приходится. Разве знают они вкус ворованных яблок из садов Кубани или колхозного сада? Разве знают они вкус своих домашних помидор, огурцов, вишен, картошки?
Восходы, закаты, частушки под гармошку? Купание в речке?
А чем Вам запомнилось Злобино?
А Вам свою деревня?

 Отправлено: 29.03.14 10:17. Заголовок: БЕЛЬЕ. Помню, как с..

БЕЛЬЕ.

Помню, как стирала мать белье на стиральной доске, потом носила полоскать на речку (там на берегу лежал специальный камень-валун, на него клали белье и били пральником).
А зимой полоскала в проруби, стоя на коленях.

Белье носила на коромысле, зимой на салазках.
Высушенное белье гладили утюгом с углями, их раздували, махая утюгом, он дымил, чадил, имел специфический запах.
А в доме еще были валик и рубелка для глажения, ими пользовались мои тетки в детстве. Накручивая белье на валик, они потом катали его рубелкой с деревянными зубьями.

Когда с мороза, высушенное на улице белье, мать заносила в хату, внутри сразу становилось холодно, морозно, свежо. Врывались клубы пара и запах морозного белья!

 Отправлено: 30.03.14 11:09. Заголовок: УЧИТЕЛЬ ТРУДА Учит..

УЧИТЕЛЬ ТРУДА

Учитель труда у меня был Дмитрий Сергеевич Сопов. (Митинка). Это из поколения фронтовиков. Человек безаппеляционный, резкий с сильным голосом. Одно время он жил рядом с нами (до Евлановых) и был женат на Марии (Кыса) сестра Паши Ханурика.
Мы дружили. У него был телевизор, а у нас нет. Я следил за программой и ходил смотреть к нему кино....

...Мастерская-класс в школе была с отдельным входом со стороны Эммы Ивановны. Там мы точили, сверлили, строгали,делали табуретки.
Но однажды Сопов пришел на урок сильно выпивши. И все его объяснения сводились к плоским шуточкам с нашими девчонками, некоторые из которых надо отметить, были пышных форм и рано повзрослели.
Он им показывал всякие заготовки, которые напоминали половые органы, делал намеки и т.п.

Кто-то из девчонок сбегал в учительскую. Пришла Таисия Егоровна. Урок прекратили. Она доложила в РОНО, приехала комиссия, всех по одному и вместе опрашивали и меня тоже.

В результате Сопова уволили. А он обиделся только на меня и считает, что его уволили с моих слов. Что только я много болтал. Хотя все рассказывали как проходил урок одинаково.

С тех пор кино смотреть к Сопову я не ходил.

Еще хорошо помню, что в каждом доме были выставлены фотокарточки в рамках под стеклом, увеличенные портреты родителей, дедов и бабушек, ретушированные цветными карандашами. А рамки были покрыты вышитыми рушниками....