Форум 1-ой Армии ПВО ОН!

Как мы испытывали ЗРС С-300ПТ

Высококачественных фотографий РПН ЗРС С-300ПТ на площадках полигона Сары-Шаган не сохранилось. На снимке: РПН ЗРС С-300ПМ. Фото: Георгий ДАНИЛОВ
Уникальными были практически все средства системы, как и сама система в целом

Судьба связывала меня с зенитными ракетными войсками ПВО страны в течение более тридцати пяти лет. За время службы мне пришлось осваивать, эксплуатировать, испытывать или исследовать многие зенитные ракетные комплексы и системы. В военном училище и войсках в 1960-е гг. – зенитный ракетный комплекс С-75. В Артиллерийской радиотехнической академии – систему противоракетной обороны. На испытательном полигоне Сары-Шаган – зенитную ракетную систему С-300П, а затем и некоторые другие.

Вспоминается один из первых подвижных зенитных ракетных комплексов С-75, который мне пришлось эксплуатировать в войсках. Мне довелось служить на ЗРК С-75 в 151-й гвардейской зенитной ракетной бригаде (КП – г. Лиепая) в 1961–1965 гг.

Я прошел должности старшего техника приемо-передающей кабины «П», систем селекции движущихся целей (СДЦ), радиопередатчика команд на зенитные управляемые ракеты (ЗУР) кабины «А», а затем служил офицером наведения и старшим офицером наведения (кабина «У»).

В этот период я изучил практически все системы ЗРК С-75, стал классным специалистом – «Мастер боевой квалификации», дважды принимал участие в качестве офицера наведения в боевых стрельбах ЗУР на полигоне Ашулук, которые были выполнены нами на «отлично». С-75 являлась оригинальной и эффективной зенитной ракетной системой. Оставшиеся в живых военные летчики ВВС США – участники войны во Вьетнаме – на личном опыте убедились в ее высоких боевых качествах.

Система была исключительно проста и удобна в эксплуатации. Надежность С-75, правда, желала лучшего – нередко выходили из строя пальчиковые лампы и особенно селеновые выпрямители в блоках питания.

Для повышения помехозащиты в условиях пассивных помех в станцию наведения ракет (СНР) ЗРК С-75 «Десна» была введена СДЦ, построенная по принципу череспериодного вычитания в четырех последовательных каскадах на особых электровакуумных приборах – потенциалоскопах. В начале 1960-х гг. наша промышленность не могла еще обеспечить производство потенциалоскопов в достаточном количестве. При этом вначале они были очень дорогими. Не знаю, насколько это так, но нам говорили, что стоимость каждого потенциалоскопа была соизмерима в то время со стоимостью автомобиля «Москвич». Войска в плане снабжения потенциалоскопами были на голодном пайке.

Пусковая установка ЗРК С-75 СМ-90 с ракетой 5Я23. На заднем плане – СНР-75В
Фото: Леонид ЯКУТИН

Для поддержания системы СДЦ в боеготовом состоянии мне, старшему технику системы, приходилось изыскивать возможности для решения данного вопроса. На складе войсковой части запасных потенциалоскопов не было. Так, по ТУ на СДЦ требовалось, чтобы подавление пассивной помехи в каналах азимута и угла места было не хуже 32 дБ при использовании четырех каскадов потенциалоскопов в каждом.

Путем тщательной настройки каналов удавалось на трех каскадах потенциалоскопов достигать подавления помех 35–37 дБ. За счет этого можно было отключать накал в одном потенциалоскопе в каждом из каналов и держать их в холодном резерве даже при отсутствии в войсковой части запасных приборов. Формально это было неправильно, но зато боеготовность была на требуемом уровне.

Недостатками ЗРК С-75 были одноканальность по цели и низкая мобильность (ведь этот ЗРК представлял собой все же подвижный вариант, а не мобильный). Особенно много проблем при свертывании (развертывании) на позиции создавала сложная и громоздкая антенно-фидерная система приемо-передающей кабины «П» СНР, перевозимая на отдельных прицепах и требовавшая при этом еще и демонтажа (монтажа) волноводов.

Никак не удавалось сократить время свертывания (развертывания) меньше часа (а начинали со времени около двух часов). У тех командиров, кто не жалел ни себя, ни солдат в процессе тренировок, как правило, было меньше потерь и боевые расчеты выходили победителями в бою с воздушным противником.

Одними из множества причин, потребовавших задания в разработку высокомобильной и многоканальной системы, и явились в том числе вышеназванные недостатки.

Вспоминается уникальный и поучительный случай при проведении учебной стрельбы на полигоне Ашулук в 1963 г., который показывает, насколько важны как высокие технические качества ЗРК/ЗРС, так и подготовленность (в том числе морально-психологическая) боевого расчета. Учебные стрельбы представляли собой пуски «электронных» ракет по реальным целям. Как правило, учебные стрельбы проводились накануне боевых стрельб и являлись зачетом для допуска боевых расчетов к боевым стрельбам.

В день учебных стрельб кто-то из командования полигона решил усложнить нам помеховую обстановку. Ничего другого придумать не смогли, как перевести все одновременно работающие при проведении учебных стрельб СНРЗРК С-75 (вопреки элементарной логике обеспечения требований электромагнитной совместимости) на один частотный литер.

Такого в реальных боевых условиях, по-видимому, больше никогда не будет, разве что по ошибке. Можно себе представить, какая какофония в радиоэфире и на наших экранах была во время этих стрельб. Зондирующие сигналы от всех СНР попадали в приемные тракты каждой СНР. Только от зондирующих сигналов была сплошная бегущая в разных направлениях решетка на индикаторах, напоминающая растр лампового телевизора при срыве синхронизации развертки.

Транспортно-пусковые контейнеры с зенитными управляемыми ракетами типа 5В55
Фото: Георгий ДАНИЛОВ

Аналогичная ситуация была и с отраженными сигналами от реальных целей и местных предметов. Картина была бы неполной, если не сказать, что в учебной стрельбе было поставлено достаточно плотное облако пассивных помех. На индикаторах имелось столько же плывущих с разной скоростью и в разных направлениях облаков пассивных помех, сколько одновременно работало СНР на одном литере. А наш боевой расчет (возможно, как и все остальные) работал к тому же в противогазах в условиях жары около 35–40 градусов.

С помощью системы СДЦ и регулировок «Компенсация ветра» по азимуту и углу места удавалось подавить на экране пассивную помеху и местные предметы, обнаруживаемые по излучаемым сигналам от нашей СНР, но все остальное... Следует сразу сказать, что боевой расчет нашего дивизиона единственный, кто успешно выполнил учебную стрельбу и был на следующий день допущен к боевой стрельбе.

К счастью, в месте постоянной дислокации мы проводили тренировки в похожих условиях. Дело в том, что я, будучи с юности радиолюбителем, сделал приставку, имитирующую дополнительную помеховую обстановку, и натаскивал операторов для работы в сложных условиях.

Естественно, об этом начальству говорить было нельзя, так как у меня неминуемо появились бы большие неприятности. Такое мог себе позволить только молодой лейтенант. Я как офицер наведения (командир боевого расчета) и операторы ручного сопровождения после каждой тренировки выходили из кабины буквально взмыленные. И это в конечном счете дало свои результаты. Боевой расчет был слажен и понимал друг друга буквально с полуслова.

В процессе боевой стрельбы сложилась очень напряженная обстановка. Секунды шли, а цель в этой катавасии обнаружить не удавалось. Не будь боевой расчет морально подготовлен к таким условиям, боевая задача была бы не выполнена. Расчет боролся до конца. И достаточно было одному из операторов буквально на долю секунды засечь цель, мы мгновенно захватили ее на автосопровождение.

Дальнейшие действия были уже делом техники. Условиями положительного исхода боевой работы было удобство индикации первичной воздушной обстановки, так как в картинной плоскости оператор наблюдал естественную картину и безошибочно ориентировался в ней. После этого я еще раз убедился – для выполнения боевой задачи надо выкладываться без остатка.

После этой боевой работы начальник ЗРВ 27-го корпуса ПВО (КП – г. Рига) вручил мне наручные часы.

Непосредственное участие в предварительных и государственных испытаниях средств системы С-300П–РПН, НВО, ЗУР, ЗРК и системы в целом (1970–1978 гг.) принимали испытатели 10-го ГНИИП (г. Приозерск, ж/д ст. Сары-Шаган). В последующем будущие сотрудники НИИ-2 – Р. Н. Корецкий (первый начальник 5-го отдела 2-го управления полигона), Ю. Н. Агишевский (инженер-испытатель, затем старший инженер-испытатель, заместитель начальника 5-го отдела 2-го управления полигона), В. Л. Наумец (старший инженер-испытатель 72-й площадки испытательного центра полигона).

Коллектив испытателей в нашем системном отделе был подобран очень квалифицированный. Благодаря руководству полигона (в том числе начальнику 2-го управления В. П. Жабчуку, его заместителю О. А. Сташевскому) во вновь сформировавшийся отдел были собраны лучшие выпускники (в основном отличники) Артиллерийской радиотехнической академии ПВО (г. Харьков) и Минского высшего инженерного зенитного ракетного училища ПВО.

Это позволило создать исключительно плодотворную рабочую обстановку. Для этого был разработан целый ряд моделей и вспомогательных расчетных программ. Многие имели опыт работы на системах С-25, С-75, С-200. Все работали (особенно группа испытателей первого набора) с полной отдачей, буквально на износ.

Низковысотный обнаружитель, придаваемый зенитным ракетным дивизионам С-300ПТ/ПМ
Фото: Илья МОИСЕЕНКО

Диапазон задач в процессе подготовки и проведения испытаний приходилось решать довольно широкий. В рамках подготовки к испытаниям системы С-300П в конце 1970 г. мне было поручено разработать предложения по обеспечению безопасности личного состава и наземных объектов полигона при организации и проведении летно-технических испытаний системы.

Ведь впервые полигон готовился к испытаниям многоканальной системы с ЗУР, осуществляющей вертикальный старт. Стрельбовая площадка находилась от г. Приозерска примерно в 40 километрах, аэродром полигона и технические позиции подготовки ракет и мишеней – в 20. В пяти километрах с тыльной стороны по отношению к директрисе стрельбы проходила железная дорога Караганда – Алма-Ата.

Задача была довольно сложная. Требовалось ответить на множество вопросов: определить область падения ракет при отказе различных элементов в полете, какие площади полигона могут быть накрыты обломками мишеней при их поражении и т. д.

Пришлось разработать целую серию упрощенных моделей, особенно мишеней (М-16, КРМ, М-19, М-21, КСР-5НМ и др.), вводя различные условия их поражения – от поражения рулевых машин и автопилотов до отсечения различных элементов планера мишеней. Результаты выработанных рекомендаций и принятые в соответствии с ними меры позволили в течение более двадцати лет обеспечить безопасность испытаний.

Разработка и испытания системы С-300П проходили довольно напряженно. Сроки были установлены очень жесткие. В связи с необходимостью реализации новых технических решений и технологий разработчики средств и особенно предприятия промышленности нередко не укладывались в установленные сроки.

Зачастую графики испытаний корректировались прямо на заседаниях комиссии по испытаниям или сразу вывешивались графики с новыми сроками. Сроки проведения государственных испытаний, установленные постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР 1970 г., были нарушены.

Самое первое средство, которое было вывезено на полигон в июле 1970 г., притом только для «броскового» пуска, – зенитная управляемая ракета. Поначалу столкнулись со следующим явлением. При первых пусках ЗУР после запуска маршевого двигателя ракеты обгорал и деформировался ТПК. Ракета в дыму при выходе из ТПК практически не была видна.

После ввода режима старта ЗУР с помощью катапульты маршевый двигатель стал запускаться на высоте 30–40 метров. В результате этого стали обеспечиваться многократное использование ТПК и целостность окраски наземного оборудования пускового комплекса. Вертикальный старт ЗУР и ее склонение на заданный курс в полете позволили сократить работное время ЗРК и отказаться от разворота пусковых установок в направлении точки встречи.

В сентябре 1973 г. на 72-ю площадку полигона поступил первый опытный образец уникального радиолокатора подсвета и наведения (РПН) в составе антенного поста Ф1 и аппаратного контейнера Ф2. Опытные образцы средств были поставлены на полигон не на самоходных шасси, как предполагалось ранее, а в так называемом транспортном исполнении, то есть по существу был представлен перевозимый вариант средств, в результате чего этот вариант системы, в том числе и по данной причине, в дальнейшем получил название С-300ПТ.

Уникальными были практически все средства системы С-300, как и сама система в целом. Ведь система С-300 дала толчок научно-технической революции во всех отраслях народного хозяйства СССР, в том числе и в микрорадиоэлектронике.

Боевой расчет зенитного ракетного дивизиона С-300ПМ за работой (кабина Ф2)
Фото: Георгий ДАНИЛОВ

Уникальность РПН заключалась также в том, что впервые в стране был создан многоканальный многофункциональный радиолокатор с фазированными антенными решетками (ФАР) с характеристиками, превосходящими по некоторым особенностям построения и параметрам МРЛС AN/MPQ-51 ЗРС США SAM-D (впоследствии названную «Пэтриот»).

С большим озданием (в конце 1973 г.) на заводские испытания поступил первый опытный образец радиолокатора кругового обзора (РЛО). Из-за значительных задержек разработки РЛО ее первый главный конструктор Ю. Вайнер был отстранен от занимаемой должности и главным конструктором назначен Ю. А. Кузнецов.

Так же, как и многие другие средства С-300П, РЛО представлял собой радиолокатор, при описании которого можно широко использовать слово впервые. В частности, на РЛО, радиолокаторе кругового обзора, впервые в СССР были применены двусторонняя проходная фазированная решетка на pin-диодах, широкий арсенал средств помехозащиты, двухэтапное обнаружение, большое разнообразие режимов работы, возможность работы в процессе вращения антенны в заданном секторе обзора, в том числе остановки луча в заданном направлении для энергетического вскрытия постановщика помех и т. д. Двусторонность ФАР позволяла осуществлять сканирование одного и того же сектора дважды за обзор.

Перед началом испытаний средств ЗРК С-300П я был назначен ответственным от полигона за организацию и проведение заводских и комплексных испытаний РПН и ЗРК. В ходе испытаний и одновременно отработки средств имели место запомнившиеся, иногда курьезные случаи.

Так, при подготовке самого первого облета РПН произошла казусная и обидная ситуация. Кроме как авантюрным этот облет не назовешь. Штатных средств целеуказания еще не было. Главной вычислительной системы также не было. Для приемника обзора РПН изготовлено ограниченное число скоростных фильтров, не перекрывавших весь требуемый доплеровский диапазон радиальных скоростей. Штатных органов управления лучом ФАР тоже не было. А всем (особенно руководству) очень хотелось до нового года посмотреть в реальных условиях работу многоканального радиолокатора с фазированной антенной решеткой.

В связи с этим было принято решение провести первый испытательный облет с помощью удаляющегося от РПН самолета Ту-16 24 декабря 1973 г. Мной было подготовлено первое задание на проведение облета. Его согласовывали с командиром 60-й авиадивизии. На это мероприятие мы ездили вместе с зам. главного конструктора КБ «Алмаз» К. С. Альперовичем. Затем задание утвердили у командования полигона. Мероприятие было экстранеординарное и на него приехал начальник 4-го ГУМО генерал-полковник Е. С. Юрасов.

ЦУ по цели (дальность, азимут, высота) передавались с ближайшего радиотехнического батальона по телефону. Для преобразования координат относительно точки стояния РПН я как опытный бывший офицер наведения ЗРС С-75 подготовил специальный планшет пересчета, с помощью которого передавал дальность, азимут и угол места оператору РПН.

Управление положением сектора допоиска по углу места могло осуществляться только с помощью тумблеров 26-разрядного цифрового регистра (надо было в ходе облета в уме вычислять, какие разряды необходимо включить). Положение в наклонной плоскости выдерживалось равным нулю за счет отработки ЦУ вручную поворотом антенного поста по азимуту.

Оператором, устанавливающим положение центра сектора допоиска по углу места, был назначен разработчик цифрового вычислителя фаз В. Гетманский. Можно себе представить, в каких условиях пришлось работать. Было проведено несколько заходов самолета, но он не обнаруживался.

Е. С. Юрасов охарактеризовал ситуацию как «генеральский эффект» и решил не мешать нам. Мы после этого промучились еще несколько заходов и мне как руководителю облета после согласования с представителем «Алмаза» К. С. Альперовичем пришлось, к сожалению, дать команду на посадку самолета на аэродром.

Каково же было наше разочарование, когда на следующий день в процессе анализа Альперовичем совместно со мной причин неудачи выяснилось, что в результате спешки матрица из скоростных фильтров радиомонтажниками (а они работали всю ночь накануне облета) была установлена в диапазоне доплеровских скоростей выше максимально возможной скорости полета Ту-16.

Так, к сожалению, не получилось сенсации о проведении в СССР в 1973 г. первого облета многофункциональной РЛС с ФАР.

Еще одна интересная ситуация произошла позже, когда начались регулярные облеты РПН для оценки энергетического потенциала РПН и характеристик ФАР (первые облеты мы проводили по удаляющемуся от РПН Ту-16, так как штатных средств ЦУ по-прежнему еще не было).

Как всегда, в соответствии с летным заданием в течение нескольких летных дней 60-я авиадивизия выделяла самолет Ту-16. В ходе этих облетов мы обратили внимание на существенное (по сравнению с расчетными значениями) увеличение на отдельных участках отраженного сигнала от удаляющейся цели на величину до 1000 раз (25–30 дБ).

При анализе результатов облетов я заявил Альперовичу, что эти результаты (пока необъяснимые) в статистику принимать нельзя, поскольку они явно аномальные. Альперович никак не хотел исключать эти результаты из статистики. Не знаю, чем он руководствовался при этом. Видя, что замглавного доведен до «белого каления» (а это очень уважаемый мною, заслуженный человек, создатель, кроме С-300, нескольких более ранних систем – С-25, С-75, С-200 и др.), я решил этот беспочвенный спор прекратить до выяснения причины аномалии.

Пришлось ехать на аэродром и знакомиться с выделенным нам самолетом. Это был обычный Ту-16, за исключением того, что у него под фюзеляжем подвешена серебристая сигарообразная гондола.

Если допустить, что гондола по эффективной площади рассеяния (ЭПР) примерно соответствует самолету, это могло бы увеличить отраженный сигнал примерно в два раза (~3 дБ), но никак не в 1000 раз. Пришлось попросить авиатехников самолета снять задний обтекатель гондолы. Изнутри было видно, что обтекатель радиопрозрачный, а снаружи покрашен серебристой радиопрозрачной краской. За обтекателем была установлена дюралевая перегородка, образовывавшая отражающий диск диаметром несколько более одного метра.

И тогда стала ясна причина существенного возрастания ЭПР. Оставалось понять, почему возрастание носило эпизодический характер участками по 3–10 километров по ходу полета самолета. Пришлось поднять все результаты метеоизмерений на высотах полета самолета, которые проводились в дни облетов. Причина оказалась в поперечных к курсу самолета порывах ветра, за счет чего ракурс его периодически менялся, что приводило к скачкам отраженного сигнала.

Аномальные результаты были исключены из статистики.

Самым первым радиолокационным средством ЗРС С-300П, которое было развернуто на 72-й стрельбовой площадке полигона, был опытный образец РЛС – низковысотный обнаружитель (НВО). Данная РЛС была предназначена для обнаружения целей, летящих на предельно малых высотах. Для увеличения дальности их прямой видимости устанавливалась на подвижной вышке высотой около 25 метров.

Главной особенностью НВО являлось то, что в РЛС кругового обзора был впервые применен режим излучения с непрерывным немодулируемым (НМ) сигналом. Это позволило обеспечить высокий уровень подавления местных предметов и метеообразований и соответственно высокие потенциальные характеристики по обнаружению низколетящих целей на фоне отражений от земли и пассивных помех. Первоначально на НВО возлагалась только задача «звонка», то есть своевременно обнаружить цель, измерить ее азимут и скорость и выдать эту информацию на РПН.

Однако вскоре в ходе испытаний выяснилось, что этого недостаточно, так как ЦУ на РПН выдавалось иногда преждевременно и возможности ЗРК по производительности занижались. В связи с этим непосредственно в ходе испытаний было принято решение о повышении точности измерения дальности обнаруженной цели, для чего был введен режим измерения дальности с помощью ЛЧМ-сигнала, который включался сразу после обнаружения на данном азимуте отметки от цели в режиме НМ-сигнала.

Первые облеты НВО были начаты в 1972 г. Сначала к облетам привлекались лучшие летчики-испытатели СССР из Летно-исследовательского института им. М. М. Громова, так как им приходилось летать на МиГ-19 на предельно малых высотах от 100 до 15 метров по барометрическому датчику и радиовысотомеру. Для облетов на предельно малых высотах был выбран сектор относительно испытательной площадки с ровным рельефом местности, в пределах которого не было плохо наблюдаемых летчиком препятствий для полета самолетов на этих высотах (вышек, столбов, электрических проводов и т. д.). Потом такие полеты освоили военные летчики авиадивизии полигона на истребителях МиГ-21 (МиГ-23), а на высоте 100 метров – на бомбардировщиках Ту-16.

Один из летчиков – заместитель командира авиадивизии по боевой подготовке при согласовании мною очередного летного задания по облетам на предельно малых высотах (к сожалению, забыл его фамилию, кажется, Щеглов) однажды мрачно пошутил: «Знаешь, что такое полет на предельно малых высотах? Это когда летишь, нет земли, нет земли, а потом полный рот земли». К счастью, эта зловещая шутка не подтвердилась. Испытания С-300П прошли без подобных ЧП.

Были сложности при проведении облетов относительно наземного постановщика помех в ближних боковых лепестках РПН. Испытания на помехозащищенность средств системы проходили вообще очень напряженно. В автономных испытаниях РПН на помехозащищенность в помехах прикрытия между представителями промышленности и испытателями все время шла борьба.

Промышленность требовала, чтобы постановщик помех (ПАП) был как можно дальше от главного лепестка антенны РПН. А испытатели наоборот – как можно ближе. При этом в главный луч помехой попадать было нельзя, так как это был уже другой режим работы. В то же время в ближних боковых лепестках очень резко меняется уровень помехи. А желательно, чтобы ПАП не попадал в глубокие провалы диаграммы направленности антенны.

Договорились с промышленностью о том, что при необходимости оценки помехозащищенности РПН в ближних боковых лепестках ПАП должен находиться в районе 2–3-го боковых лепестков. Для нас желательно во втором, а для промышленности – в провале между вторым и третьим. Борьба шла буквально за десятые доли градуса. В статике установить необходимое угловое положение не представляло труда. А вот в реальном облете…

Вспоминается такой случай. В одном из облетов необходимо было выполнить очередной вариант оценки на помехозащищенность. Помеха ставилась с наземного помехового комплекса (НПК). В качестве цели использовался истребитель МиГ-21.

Как обычно, было разработано и утверждено задание на облет. Пилотировал самолет в этот день командир 60-й авиадивизии генерал-майор А. М. Мегеря – заслуженный военный летчик СССР. Управлял полетом штурман его авиадивизии с временного КП, расположенного на 72-й стрельбовой площадке по данным РЛС П-37, размещенной рядом на вышке.

Я был руководителем облета и находился рядом со штурманом. Задача заключалась в том, чтобы провести самолет строго по прямой, начерченной нами на ВИКО – выносном индикаторе П-37, которая была проведена относительно НПК под требуемым азимутом.

Но дело в том, что на испытаниях отсутствовали соответствующие пилотажные приборы на самолете, например измеритель угловой скорости относительно точки прицеливания или хотя бы глиссадный маяк на испытательной площадке, а это усложняло точное пилотирование. В частности, в рассматриваемом облете штурману не удавалось удержать самолет на заданной прямой. Так как я находился рядом и контролировал качество проводки, ему все время приходилось корректировать голосом полет самолета по курсу то влево, то вправо на два-три градуса при малейшем пересечении прямой. В результате самолет двигался по рваной змейке, потому что корректирующие команды из-за ограничений разрешающей способности по углам РЛС П-37 и человеческого фактора несколько запаздывали.

Летчик сделал несколько заходов, а затем взорвался и высказал своему подчиненному – штурману все, что о нем думал (а летчики умеют высказаться). Но причина ошибок проводки была в другом. В результате задача облета в целом была выполнена. Указанные ошибки учтены в ходе обработки результатов облета.

В период завершения государственных испытаний ЗРС С-300П пришлось присутствовать на одном из совещаний, где я докладывал командующему ЗРВ ПВО генерал-полковнику И. М. Гуринову о результатах испытаний и основных характеристиках системы. Командующий задал много вопросов. По его реакции я понял, что доложенным результатам, особенно в части производительности системы при нанесении вероятным противником массированного удара, он не доверяет.

Через год, в сентябре-октябре 1979 г., будучи сотрудником 2-го ЦНИИ МО, в составе группы анализа учений под руководством заместителя по НИР института генерал-майора Ю. И. Любимова мне пришлось участвовать в подготовке боевых расчетов ЗРК и учения «Союз-79» в целом. Оно проводилось на полигоне Сары-Шаган. Затем после проведенного учения я участвовал в анализе полученных результатов.

ЗРС С-300П впервые участвовала в учениях войск ПВО страны, в том числе в составе смешанной группировки. Система в составе нескольких ЗРК должна была отразить массированный удар крылатых ракет на предельно малых высотах. Учения полностью подтвердили результаты, полученные прежде на испытаниях. Командующий ЗРВ, по-моему, больше не сомневался в возможностях системы.

В качестве заключения. Данные воспоминания могут побудить ветеранов противовоздушной обороны вспомнить об интересных событиях, произошедших в их жизни в период службы.

http://www.vko.ru/DesktopModules/Articles/ArticlesView.aspx?...

Юрий Николаевич АГИШЕВСКИЙ
кандидат технических наук

Дата рождения:
08/16/1940

Ветеран полигона подполковник АГИШЕВСКИЙ Юрий Николаевич родился 16 августа 1940 г.

После окончания техникума поступил и в 1961 году с отличием окончил ЖитомирскоеКраснознаменное радиотехническое училище Войск ПВО страны.

Четыре года прослужил в Лиепайской зенитной ракетной бригаде на ЗРК С-75 М (будучи старшим техником, обслуживал ряд систем ЗРК:

"СДЦ", "РПК", кабину "П", кабину "У", был офицером наведения, в качестве офицера наведения дважды участвовал

в боевых стрельбах на полигоне Ашулук на "отлично", был начальником 1-го отделения, стал мастером боевой квалификации).

В 1965 году поступил в АРТА ПВО имени Маршала Советского Союза Л.А. Говорова, которую закончил в 1970 г. с отличием (3-ой факультет, системы ПРО).

При распределении по личной просьбе был направлен на ГНИИП № 10 МО СССР, назначен во 2-ое Управление, в котором прослужил

с 1970 по 1979 гг. на должностях от инженера-испытателя до заместителя начальника 5-го отдела.

С первых дней участвовал в испытаниях первых образцов системы С-300П, в том числе и написании Акта по госиспытаниям.

В связи с прогрессирующей болезнью жены пришлось на этом завершить свою службу на полигоне. Но в течение последующих более чем 10-ти лет

вся моя служба была также связана с полигоном и системами С-300, в том числе активно участвовал в госиспытаниях модификации С-300.

О нашей службе в 5-ом отделе хорошо написал в своих воспоминаниях В.Н. Безгрешнов, поэтому повторяться не хочу.

Как видно, моя судьба до отъезда с полигона была копией судьбы Безгрешнова В.Н. Правда в своих воспоминаниях он, к сожалению, забыл,

что около 9-ти лет с ним плечо к плечу выполнял столь трудную и почетную работу, причем не на последних ролях, его друг Агишевский Ю.Н.

(мы дружили, в том числе семьями).

После полигона мне пришлось служить во 2-ом ЦНИИ МО СССР в качестве старшего научного сотрудника, начальника научной лаборатории,

где я защитил кандидатскую диссертацию, откуда в 1990 г. уволился в запас.

Еще по теме
07:48 Этот день в истории авиации. 1 апреля +13 4
31 Мар Этот день в истории авиации. 31 марта +34 3
29 Мар 3 апреля 2013 года состоится встреча по итогам 9 олимпиады по авиации для школьников +10
все темы →
После этого я более 13 лет проработал в Центральном банке, а затем мне предложили вернуться на старую работу,

где я с удовольствием работаю и по настоящее время.

С уважением, Ю. Агишевский 09.09.2011

http://veteran.priozersk.com/biografy/1707

Источник: авиаторы и их друзья.

По тревоге на лобное место
№ 21 (363) от 6 июня 2013 [«Аргументы Недели», Александр ЧУЙКОВ, Валерий БУЛДАКОВ ]

Мало кто знает, что лучше всего в Москве от воздушного нападения любых вероятных противников защищено… Лобное место на Красной площади. Только на него – стопроцентно ручаются военные – в случае чего не упадёт ни одна бомба, ни одна ракета. Источник «АН» в командовании войск Воздушно-космической обороны (ВКО) России заявил: «Столица, в отличие от других районов страны, прикрыта надёжно».

История вопроса

Любая система ПРО – это многоуровневый эшелон обороны, где каждый рубеж решает свою задачу: дальнего, среднего и ближнего уничтожения целей. Плюс он прикрывается средствами ПВО и ПРО…

Необходимость системы ПВО впервые всерьёз осознали, когда на Москву стали падать бомбы – осенью 1941-го.

Тогда и был создан новый род войск: 40 полков истребителей, свыше полутора тысяч самолётов и зенитных установок.
А в 1952 г. для защиты всех основных органов управления страны и армии была создана 1-я армия ПВО.

Одновременно Москву прикрыли 11 истребительных и 56 зенитно-ракетных полков.

Прорваться через воздушное пространство ГДР, Польши, Белоруссии и «кольцо» Москвы из 3 тыс. ударных самолётов НАТО смогло бы около десятка.

В начале 80-х появились первые комплексы С-300, и все, кроме первых двух, были поставлены на оборону Москвы. Были созданы два кольца обороны с четырьмя кольцевыми рубежами перехвата.

Все координаты привязывались к Лобному месту на Красной площади (потому-то оно и по сей день считается самым защищённым).

Кроме того, существовали два полка «подчистки», вооружённые С-300, которые в случае угрозы должны были дежурить в центре города.

Вокруг столицы зенитно-ракетные полки отстояли друг от друга по кольцу на 15–17 км.
Были и минусы.
Во-первых, стоимость такой системы даже по советским меркам, когда средств не жалели, зашкаливала за все разумные пределы.
Во-вторых, противоракеты, которые должны сбить неприятеля, были оснащены ядерными зарядами. Следовательно, заражение своей территории было неизбежно.

Оружие нового поколения

Сегодня главный рубеж противовоздушной обороны Москвы проходит на рубеже 70–90 километров от Кремля.
Приблизительно в районе так называемой бетонки, другими словами, дальней окружной дороги.

Задача новых систем ПВО – «А‑135» и «А‑235», как и прежде, – сначала засечь приближение неприятеля, затем сопроводить и уничтожить его баллистические ракеты при подлёте к нашему городу. У вышеупомянутых комплексов нового поколения значительно улучшена дальность обнаружения целей.

Ракеты – это кулак обороны. А глаза и уши – радиолокационные станции.

В Софрино-1 без преувеличения работает уникальная РЛС – «Дон-2Н».

Это усечённая пирамида, длина и ширина её –140 м, а высота – 35! С четырёх сторон этого сооружения установлены специальные антенны диаметром 18 метров, похожие на решётки. Они смотрят во все стороны света.

Строить этот секретный объект начали ещё 1978 году. Размеры котлована поражали. На строительство объекта ушло более 30 тыс. т металла и 50 тыс. т бетона. Здесь было проложено 20 тыс. км кабеля, сотни километров труб. Все работы по установке, монтажу и наладке оборудования проводились с 1980 по 1987 год.

В 1989 г. станция была поставлена на боевое дежурство. С тех пор 365 дней в году, 24 часа в сутки она охраняет небо Москвы.

Это огромный город под землёй. Попасть внутрь можно только по специальному подземному коридору. Внутри есть всё, что нужно для жизни: своя вода и канализация, автономное электроснабжение, системы фильтрации воздуха практически от всех видов загрязнений. На вопрос «надолго ли можно «запереться» здесь после ядерного удара» военные отвечают чётко: «достаточно для того, чтобы достойно ответить противнику»…

«Эльбрус» думать будет

Знаете, обнаружить цель – это только начало противостояния. Далее её необходимо аккуратно сопроводить, при этом отсечь все лишние цели. Избавиться от помех. И только потом уничтожить. Все эти действия под силу отечественному суперкомпьютеру – «Эльбрус-2».

В середине 80‑х годов прошлого века это была уникальная машина. Кроме комплекса «Дон‑2Н» она работала в Арзамасе-16 (ныне город Саров), в Центре управления полётами. В закрытом городке атомщиков Челябинске-70. Но для новой системы обороны «супермозгу» нужен апгрейд.

Свой выбор разработчики системы «А-235» сделали в пользу вычислительного комплекса «Эльбрус-3М1». Этот компьютер способен быстро выполнить возложенные на него задачи.

Кстати

Интересно, что, когда активно дискутировался вопрос о помощи Соединённых Штатов в создании третьего позиционного района ПРО в Европе, в российские СМИ с разрешения высшего военно-политического руководства страны попали кадры с казахстанского полигона «Сары-Шаган», на котором прошло испытание усовершенствованной противоракеты системы «А-135» ближнего радиуса действия системы ПРО. Эти эксклюзивные кадры, безусловно, порадовали наших друзей из-за океана...

Источник